– Я ничего не знаю, – повторила она. – Могу только предположить, что меня по ошибке приняли за кого-то другого.
Ричер рассмеялся и повернулся к ней, коснувшись щекой ее волос.
– Ты шутишь, Холли Джонсон. Такую женщину, как ты, ни с кем спутать невозможно. И за тобой следили на протяжении трех недель. Времени достаточно, чтобы хорошо познакомиться.
Усмехнувшись, Холли отвернулась и уставилась на металлическую крышу.
– Увидев один раз, не забудешь никогда, так? Эх, если бы.
– Ты в этом сомневаешься? – сказал Ричер. – Ты самая красивая женщина из всех, кого я видел на этой неделе.
– Спасибо, Ричер. Сегодня вторник. Ты впервые увидел меня в понедельник. Так что это весьма сомнительный комплимент.
– Но ты поняла мою мысль.
Холли уселась на полу, согнувшись в пояснице, как гимнастка, и обеими руками передвинула в сторону больную ногу. Опустилась на матрас, опираясь на локоть. Закинула волосы за ухо и посмотрела на Ричера.
– Я никак не могу в тебе разобраться.
Ричер спокойно выдержал ее взгляд.
– Если у тебя есть какие-то вопросы, задавай их. Я обеими руками за свободу информации.
– Хорошо. Вот первый вопрос: кто ты такой, черт побери?
Он улыбнулся.
– Джек Ричер. Без среднего имени, возраст тридцать семь лет и восемь месяцев, не женат, работаю вышибалой в клубе в Чикаго.
– Неправда!
– Неправда? – повторил он. – Какая именно часть? Имя, возраст, семейное положение или род занятий?
– Род занятий. Ты не вышибала из клуба.
– Вот как? А кто же я?
– Ты военный, – уверенно заявила Холли. – Ты служишь в армии.
– Да?
– Это очевидно. Мой отец военный. Всю свою жизнь я провела на военных базах. До тех пор, пока мне не исполнилось восемнадцать, я видела вокруг себя одних военных. Я знаю, как они выглядят. Знаю, как они себя ведут. Я догадывалась, что ты служишь в армии. А когда ты снял рубашку, я убедилась наверняка.
Ричер усмехнулся.
– Почему? Это очень грубый поступок, выдающий настоящего солдафона?
Холли улыбнулась. Покачала головой, разметав волосы. Согнутым пальцем заправила их обратно за ухо.
– Шрам у тебя на животе. Швы наложены ужасно. Это работа полевого госпиталя. Вся операция заняла не больше полутора минут. Если бы такие швы наложил гражданский хирург, на него сразу же подали бы в суд за профессиональную некомпетентность.
Ричер провел пальцем по затянувшейся ране. Швы напоминали схему железнодорожных путей оживленной станции.
– У того парня было очень много работы. На мой взгляд, получилось весьма неплохо, принимая в расчет обстоятельства. Это было в Бейруте. Моя рана по серьезности шла в самом конце списка. Я лишь медленно истекал кровью.
– Значит, я права? – сказала Холли. – Ты военный?
Ричер усмехнулся.
– Я вышибала в клубе, как я уже говорил. Заведение на Южной стороне, там исполняют блюз. Тебе следует как-нибудь заглянуть в него. Он гораздо лучше, чем те места, куда водят туристов.
Холли перевела взгляд с огромного шрама на лицо и поджала губы. Ричер кивнул, уступая.
– Я действительно служил в армии. Но уволился четырнадцать месяцев назад.
– В каких частях?
– Военная полиция.
Холли насмешливо покачала головой.
– Худшие из худших. Вас никто не любит.
– Можешь мне не рассказывать.
– Это многое объясняет, – согласилась Холли. – Вы проходите специальную подготовку. Так что ты действительно знаешь, что к чему. Черт побери, ты должен был сразу же выложить все начистоту. А теперь мне, наверное, нужно извиниться перед тобой за свои слова.
Ричер ничего не ответил.
– В каких краях ты служил?
– Мне пришлось поколесить по всему свету. Европа, Дальний Восток, Ближний Восток. Проще сказать, где я не побывал.
– Звание?
– Майор.
– Медали?
Ричер пожал плечами.
– Пара десятков. Самых разных. Ты же должна это знать. Разумеется, медали армейских кампаний. Плюс Серебряная звезда, две Бронзовые, «Пурпурное сердце» за Бейрут, медали за участие в операциях в Панаме и на Гренаде, за «Щит в пустыне» и «Бурю в пустыне».
– Серебряная звезда? – спросила Холли. – За что?
– За Бейрут. Вытащил кое-кого из бункера.
– И был при этом ранен? Вот как ты получил шрам и «Пурпурное сердце»?
– Я уже был ранен до того, как попал в бункер. Наверное, именно это произвело впечатление на начальство.
– Значит, ты герой?
– Вовсе нет, – со смешком ответил Ричер. – Я ничего не чувствовал. Ни о чем не думал. Я не оправился от шока. Лишь через какое-то время я понял, что меня зацепило. Если бы я это знал, то свалился бы без чувств. Из распоротого живота вываливались внутренности. Выглядели они ужасно. Ярко-розовые, мясистые.