— У него был в руке «Бульдог» калибра 0.44?
— Большинство «Бульдогов» калибра 0.44. Но я не обладаю рентгеновским зрением.
— Как далеко он был?
— В двадцати футах, стоял на месте.
— Как долго ты наблюдал за ним?
— Где-то секунд двадцать.
— Двадцать секунд на расстоянии двадцать футов, — сказала Хемингуэй. — В темноте? Вряд ли на это клюнут. Держу пари, сегодня вечером поступили тысячи обращений. Людей пугает темнота.
— Это был обученный человек, — продолжил Ричер.
— Обученный чему?
— То, как он движется, используя существующие укрытия, указывает, что он — бывший военный, проходивший подготовку в пехоте.
— Это умеют многие. Ты что-нибудь слышал о Вьетнаме?
— Он слишком молод. Этот парень достиг совершеннолетия шесть или семь лет назад. Набор в армию уже сворачивался. Так что тут вы очень ошибаетесь. И я не думаю, что он когда-либо был в бою. Я видел много людей из Вьетнама, они другие. Этого парня учили и теории и практике. Что-то было и от природы, конечно, и немало, но он никогда не бывал между жизнью и смертью, я в этом абсолютно уверен. И я не думаю, что он был морским пехотинцем. Они тоже другие. Я думаю, что он из армии. И еще я думаю, что он был в Корее. Это, как отпечатки пальцев. Я думаю, что он прошёл основной курс и пехотный, с городской специализацией, и, скорее всего, служил в Сеуле. Довольно необычное сочетание. Именно так он и выглядел. По нему это было видно. Вы когда-нибудь были там? Сеул учит двигаться определенным образом. Но он уехал оттуда по крайней мере два года назад, судя по прическе, и у него было время, чтобы стать чуточку тяжелее. Я думаю, что он призвался добровольно в восемнадцать или девятнадцать лет, и, наверное, завербовался на три года. Вот такое у меня мнение.
— Это отличное детальное описание.
— Можете предложить его в качестве фильтра. Они могли бы отсеять всех, кто совпадает с этим описанием.
— Всего двадцать секунд в кромешной тьме.
— А у них есть что-то большее?
— Может, действительно, попробовать.
— Предположим, это сработает и они получат этого парня. Будет ли это полезно для вас?
— Конечно, будет.
— Так что же вам мешает?
— Выглядит отчаянно и жалко.
— Один звонок.
— Вы должны попробовать, — сказала Крисси. — Кто-то должен поймать этого парня.
Хемингуэй молчала.
Они ждали, сбившись в кучку в дверях напротив дома Кроселли, и абсолютно ничего не происходило. Они слышали звуки сирен и обрывки разговоров людей, проходящих мимо на Бликер Стрит. Словно заголовки новостей. Жара спала до тридцати двух градусов. Огни погасли на «Шей» в конце Шестой, где «Метс» проиграли «Кабс» со счетом два-один. Пассажиры метро провели страшные часы в ловушке под землей, но потихоньку выбирались обратно на поверхность. Автомобили использовали цепи и веревки, чтобы сорвать ставни магазинов, даже «Брукс Бразерс» на Мэдисон был разграблен. Краун Хайтс и Бушвик были охвачены огнём. Пострадало много полицейских, и многие были арестованы.
Когда последние прохожие исчезли, и на Кармин Стрит снова стало тихо, часы в голове Ричера подсказали, что близится полночь. Он сказал Крисси:
— Я отведу тебя к автомобилю. Твои подруги будут ждать.
Она спросила:
— А ты останешься здесь?
— Скорее всего. Я уже пропустил свой автобус.
— Как ты думаешь, дороги открыты?
— Конечно. Им будет проще, если люди уедут.
— Почему?
— Меньше голодных ртов останется здесь.
— Разумно, — сказала Крисси.
Они шли рядом до угла и повернули туда, где «Шеветта» спокойно ждала их. Оба парня всё еще лежали на асфальте под окном, как персонажи комиксов. Они всё еще дышали.
Ричер спросил:
— Хочешь, я поеду с тобой?
— Нет, — сказала Крисси. — Мы всегда возвращаемся одни. Это часть уговора.
— Ты знаешь, куда ехать?
— До Шестой и повернуть на Четвертую. А дальше прямо.
— Принято.
— Будь осторожен, хорошо?
— Буду, — сказал Ричер. — И ты тоже. Я никогда тебя не забуду.
— Забудешь.
— Убедись в следующем году, увидишь, забыл ли я.
— Хорошо. Посмотрим, кто будет помнить. В ту же ночь, на том же самом месте. По рукам?
— Я буду там, — сказал Ричер.
Она села в машину, объехала переплетение конечностей, повернула налево на Шестую и помахала через опущенное стекло. Затем она исчезла.
Хемингуэй сказала:
— Я собираюсь запустить это в систему. Твоё мнение, я имею в виду. Это будет неплохая игра. Они проигнорируют это, конечно, но всё останется на записи. Я смогу сказать им потом, я же вам говорила. Конечно, если ты окажешься прав. Это добавит мне пару бонусных очков, а может и больше. Оказаться правой после всего может быть здорово.
— Это всего лишь фильтр, — сказал Ричер. — Чтобы добиться результата.
— И всё же мне нужен Кроселли.
— А Сын Сэма не поможет вам вернуться в игру?
— Мне необходим Кроселли.
— Зачем?
— Потому что он бесит меня.
— Вы когда-нибудь читали книгу с названием «Моби Дик»?
— Я поняла, что ты хочешь сказать. Согласна, Кроселли мой большой белый кит. Я одержима, но что я могу с этим сделать? Что я могу поделать, если этот кит засел в моём мозгу?
— Именно так вы это ощущаете? Словно он засел в вашей голове?
— Именно так я это и чувствую.
— Тогда предлагаю обмен, — сказал Ричер.
— Что на что?
— Мне нужно выехать из города.
— Когда?
— Как можно скорее. Я уверен, что мой брат беспокоится обо мне. И это, я уверен, нелегко для старшего. Мне нужно успокоить его.
— Я не диспетчер такси.
— У вас есть машина.
— Я и не шофер тоже.
— Вы могли бы одолжить её мне.
— И как я получу её обратно?
— Не знаю.
— У тебя хоть права есть?
— Не совсем.
— Значит, и обмена нет, — сказала она.
— Хорошо, — сказал Ричер.
— Что ты собирался сделать для меня?
— Предположим, неизвестный подозреваемый ворвался в дом Кроселли, и вы заглянули внутрь. Затем подозреваемый сбежал, но вы не могли оставить место преступления, чтобы преследовать его.
— Я ждала два часа, надеясь, что так и будет, но этого не произошло.
— Я могу сделать это.
— Тебе всего шестнадцать лет.
— Какое к этому отношение имеет мой возраст?
— Провокация — сама по себе достаточно плохая штука. Провоцировать несовершеннолетнего, наверное, еще хуже.
— Кто узнает об этом, кроме меня и вас?
— У меня нет возможности вывезти тебя из города.
Ричер помолчал, затем сказал:
— Может, лучше уточним детали нашего плана.
— Какого плана? — сказала Хемингуэй. — У нас с тобой нет никакого плана.
— Наверное, будет лучше, если это обнаружите не вы. Иначе это будет выглядеть как личная месть и даст возможность адвокатам Кроселли использовать это. Будет лучше, если ФБР не будет иметь к этому никакого отношения вообще. Пусть это будет полиция, правильно? Независимое государственная организация, не имеющая никаких корыстных целей. Если они обнаружат наркодилера и его тайник в своем городе, дело будет сделано. Никто не сможет это отрицать, что есть, то есть. Ваши люди должны будут молчать о своих делишках, и им придется признать, что вы были правы во всём, и ваша процедура рассмотрения вашего дела может превратиться в церемонию награждения.
— Полиция Нью-Йорка занята сегодня вечером.
— У них, без сомнения, есть подразделение по борьбе с наркотиками. Позвоним заранее, прикинем, как скоро они собираются прибыть, и постараемся подгадать время. Я врываюсь, вы немного отстанете, рассмотрите всё за несколько минут, пока не появятся полицейские, а потом мы оба ускользнём, и вы сможете отвезти меня на север. Затем полиция Нью-Йорка сделает всё за вас, и к тому времени, когда вы вернетесь в город, ваше начальство уже будет раскатывать перед вами красную ковровую дорожку.