— Замолчи-ка, дорогой мой. Мне сдается, что едет экипаж.
Действительно, черный тарантасик с грохотом катился с горы, мальчишка стоял, растопырив ноги, с хлыстом в руках, и погонял лошадь градом отборных ругательств.
— Где Па? — завопил мальчишка, остановив перед церковью белоногую лошадь.
Па куда-то исчез, но быстро вернулся на зов, еле дыша в своем ярко-красном мундире.
— Милосердный боже! — пыхтел пунцовый отец.
— Молчи, Па, да иди-ка домой, — сказал мальчик, падая на сиденье и выкладывая все так просто, как если бы они были одни. — Сестра не может прийти. Она только что родила. И Ma велит передать мистеру О’Бёрку, что мальчишка чудесный, чтобы патер Пренди не отказался прийти, и что Патрик Бёрк тоже может зайти и убедиться своими глазами.
ГЛАВА XIV
Пирушка
Поедем-ка дальше, — предложил Джек недовольным тоном.
— Дальше? Боже сохрани! Да нам ведь страшно повезло!
— Что может быть тут веселого при данных обстоятельствах?
— Обожди немножко!
Все выходили из церкви, хихикая и перешептываясь. Господин в матерчатых туфлях не без изящества надел цилиндр и подошел к ним.
— Майор Броунли — мистер Джек Грант, — познакомил Том.
— В отставке и, слава богу, живу в деревне, — объяснил майор, продолжая до самой харчевни подробно рассказывать историю всей своей семьи.
В белом домике Педди все выглядело по-праздничному. Педди раскрыл настежь двери, предоставив гостям сразу полюбоваться убранством стола. Глазам Джека представилось чудное зрелище: жаркое, окорока, языки, дичь, пироги, торты, бутылки, горы винограда и яблок в изобилии красовались на нем.
— Милости просим! Милости просим! — приглашал Педди, заметив у майора и его юного спутника некоторую нерешительность.
— Входите, пожалуйста, и выпейте за здоровье новорожденного. Умная, что и говорить, девица: в один день и мужем и ребенком обзавелась! И ребеночек чудесный, должен признаться! Как брачное свидетельство подписали, так сейчас же патер Пренди и окрестил его Педди О’Бёрк Тресси. Теперь выбирайте сами: хотите ли вы пировать на свадьбе или на крестинах! Милости просим!
Джеку все еще было как-то не по себе. Как будто заметив это, Педди подошел и похлопал его по плечу.
— Вы нам счастье принесли, сударь! Садитесь и закусите.
Джек уселся вместе с другими и Педди налил всем красного вина.
— Господи, — воскликнул он, — мы здесь все в сборе. Первый тост принадлежит чужеземцу в наших краях!
Все выпили, кроме Джека, который так и не понял, о нем или о новорожденном шла речь.
Следующие тосты были «за жениха», «за невесту». Десятки тостов, безразлично за кого. Каждый смеялся и острил. Женщин за столом не было. За стеной пробили старомодные часы. Семь часов! Он и не заметил, как зажгли свечи. Поднялся патер Пренди и высказал свои благопожелания невесте, «временно» отсутствующей в виду возложенных на нее священных материнских обязанностей, и жениху, «временно почивающему» со склоненной на стол головой. Со стола все убрали, остались лишь вино, фрукты и отвратительные сигары, от которых в комнате стоял едкий, режущий глаза дым. Все точно плавало вокруг, и люди казались живыми устрицами, плавающими в собственном соку. Одна из девушек уселась на стул Джека, незаметно обняв его рукой, и пила из одного с ним стакана. Но он отстранил ее, потому что его больше интересовали четверо игравших в карты мужчин.
— Луна светит вовсю, господа, не пойти ли нам заняться немножко боксом?
Это пришлось Джеку по вкусу. Он встал и девушка, на которую он и не взглянул до сих пор, пошла вслед за ним. Зачем? Ей бы следовало убирать со стола.
Освещенный луной двор показался Джеку светлее, чем днем. Кто-то налетал на маленького человечка с длинными полными руками, но маленький человечек умело и ловко отбил нападение. Ура! Да это был мастер своего дела!
Девушка прислонилась к Джеку, положив ему руку на плечо. Это было скучно, но он принял это, как своего рода дань. Он до сих пор все еще не взглянул на нее.
— Это Джек, — сказала она, — наш главный боксер. Плохо тебе от него придется, если он увидит меня с тобой.
— Так отойди тогда, — добродушно посоветовал Джек.
— Он не увидит нас, мы в тени.
— Мне-то безразлично, увидит он тебя или нет, — сказал Джек.
— Ты противоречишь себе.
— Нисколько, — ответил Джек, наблюдая за боксером и не обращая внимания на девушку.
Маленький боксер был уже пожилым человеком с седеющей бородой. Он прыгал не то как сатир, не то как горилла, рычал, отдувался и сражался с каким-то молодцом, которого он ловко держал на расстоянии своими неестественно длинными руками. Наконец сильный парень, хрустнув костями, свалился на землю. Зрители немного отскочили в сторону, приветствуя победителя дикими криками восторга. Боксер оглянулся, отыскивая свою любезную и, увидев ее склоненной к плечу Джека, с яростью кинулся на них.