Ракетт всучил ему шиллинг и приказал спросить хозяина, не разрешит ли он им переночевать в сарае.
— А вы не из полиции? Наверно, нет?
— Боже упаси, конечно нет! — воскликнул Ракетт.
— Мы не полиция, — сказал Том. — Я Том Эллис из Вандоу близ Йорка.
— Эллис? Имя мне знакомо. Хозяин, видите ли, болен и до смерти боится полиции. Дело в том, что она намерена забрать ферму — черт ее побери — как только он закроет глаза. А он боится, что на этот раз действительно умрет. Вот я на всех чужих и посматриваю, не из полиции ли они. Хозяин написал письмо своему единственному родственнику, чтобы тот приехал и забрал все себе после его смерти.
— Ну, ладно, — нетерпеливо перебил Ракетт, — спросите теперь вашего хозяина, позволит ли он нам переночевать?
— Разрешите узнать вашу фамилию?
— Я — доктор Ракетт, это — Том Эллис, а вон тот — Джек Грант. Мы самые безобидные люди.
— Вы изволили сказать — Джек Грант? А не Джон ли Грант? — с внезапным волнением спросил человек.
— Он самый, — ответил Ракетт.
— О, почему вы не сказали этого сразу? Войдите, войдите поскорее! Войдите, мистер Грант!
Они слезли с лошадей, предоставив их Саму и, обменявшись недоумевающими взглядами, последовали за бородатым человеком.
Навстречу им вышла женщина.
— Жена! Вот он, наконец! Слава богу! — кричал бородач. Она кинулась было к Джеку с радостным приветствием, но муж приказал ей затопить печь, а сам повел гостей в конюшню, зная, что в дальнем пути предпочтение дается не человеку, а лошади. Накормив лошадей и предоставив Саму ночлег в сарае, слуга повел гостей в дом, к явному недовольству Тома.
Проводив их в гостиную, он таинственно шепнул Джеку:
— Я осторожно подготовлю его.
— Как зовут хозяина? — спросил Ракетт.
— Разве вы не знаете, что приехали к месту вашего назначения? Вы у Джона Гранта. Это именно то место, которое вы ищете.
Унылая комната! Том охотно прошел бы в кухню, где весело трещал огонь и хозяйничала встретившая их женщина. Но бородач постучал в другую дверь.
Он вошел в темную комнату, где горела одна свеча, и путники услышали его голос:
— Ваш племянник приехал, мистер Грант, и привез еще другого господина и доктора. Слава богу!
— Ты можешь ради меня не славить бога, Амос, — послышался раздражительный голос. — К тому же у меня нет племянника, хотя я и написал ему. У меня никого нет. И доктора мне тоже не нужно, потому что я умер тогда, когда покинул дом моего отчима.
— Они в гостиной.
— Пусть войдут.
Бородач появился в дверях. Ракетт двинулся первым, за ним Джек, а Том, смущенный и надутый, топтался сзади.
— Вот они! — доложил Амос.
При свете свечи они увидели худого человека в красном фланелевом колпаке, сидящего на кровати под старым, зеленым балдахином. Он не был стар, но лицо его было худое и изможденное. У него были хитрые, быстро бегающие глаза с красными веками, и выглядел он так же нелепо, как вся окружающая его обстановка.
Ракетт подтолкнул Джека вперед. Больной уставился на него и как будто обрадовался чему-то. Он протянул костлявую руку. Ракетт вывел вперед Джека, которому пришлось пожать руку хозяина; она оказалась холодной, как лед, и влажной.
— Добрый вечер, — пробормотал он. — Мне очень жаль, но я ведь не ваш племянник.
— Знаю. Но ты ведь Джек Грант.
— Да.
Казалось, что больной чем-то очень доволен. До Джека донесся еле сдерживаемый смех Тома. Больной раздраженно посмотрел на обоих спутников Джека. Затем стал медленно раскачиваться под своим зеленым балдахином.
— Джек Грант! Джек Грант! — бормотал он. Он наверное был не в своем уме.
— Я рад, что ты приехал, племянник! — радостно повторил он. — Хорошо, что ты приехал вовремя. Я сберег для тебя неплохой кусочек земли. Я хочу, чтобы владение осталось в семье, племянник Джек. Ты доволен?
— Как же, очень! — успокоительно ответил Джек.
— Называй меня дядей Джоном. Дай мне руку и скажи: ты прав, дядя Джон.
Джек снова пожал ему руку и повторил сумасшедшему:
— Ты прав, дядя Джон!
Том покатывался в углу, но Ракетт продолжал оставаться серьезным.
Дядя Джон закрыл глаза, пробормотал что-то и откинулся на подушки.
— Мистер Грант, — обратился к нему Ракетт, — я думаю, Джек был бы не прочь закусить после долгой поездки.
— Разумеется, пусть пойдет в кухню с тем молодым кунгуру, который ни минуты не может постоять спокойно. А вы останьтесь, пожалуйста, на одну минуту у меня…
Молодые люди ушли на кухню. Женщина приготовила ужин и они уселись за стол.