Люди, сидящие за столом, тихо переговаривались между собой. Чернявый мужчина, сидящий на стуле отдельно ото всех, пристально меня разглядывал. Нехорошо как-то разглядывал. Оценивающе. Как удав смотрит на кролика, которого собирается проглотить. Чувствуя себя под этим взглядом все более и более неуютно, я уже совсем было собиралась извиниться и выйти за дверь, но тут к нам обратился один из «членов комиссии» и попросил меня и третью девушку присесть в сторонке на табуреты, стоящие у стены. Мисси осталась под софитами одна. Победная улыбка слегка тронула её губы. Но только одно мгновение. В следующую же секунду она снова было спокойна и готова к новым испытаниям.
Сидя в сторонке, мы наблюдали за тем, что происходит на импровизированной сцене. Пришли несколько парней. Мисси сфотографировали с каждым из них, а потом сделали общее фото.
— Сейчас сцена третья, пожалуйста, — раздался голос кого-то из сидящих за столом. — И не стесняйтесь, девушка, покажите нам стр-р-радание.
Этот кто-то так и произнес последнее слово, выделив его интонацией, с длинной, рокочущей «р-р-р» посредине.
На пустующее пространство перед столом было поставлено несколько стульев. Свет изменился, и теперь единственное яркое пятно выхватывало из темноты эти стулья и людей стоявших рядом с ними. Все остальное окунулось во мрак.
Что-то щелкнуло, как кнут невидимого пастуха, зычный голос крикнул слово: «МОТОР!».
Стало твориться невероятное. Молодые люди, которые только что мило позировали перед камерой фотографа вместе с Мисси, грубо хватали её руками, словно собирались порвать на части. Она отбивалась, но силы были не равны. Мое сердце колотилось где-то у самого горла, в ушах шумело, перед глазами плыли цветные пятна. А там, в круге света мелькали оскаленные лица парней, превратившихся вдруг в некие подобия диких животных. Их руки с пальцами, больше похожими на когти, терзали тело девушки, задирали одежду, оголяя ноги и живот, выкручивали ей запястья, хватали за бедра. Цветные пятна становились больше, наливались темнотой, милосердно скрывая от меня страшную картину и только слышно было, как кричит Мисси. Страшно, надрывно…
А вокруг тишина и лес. Перед глазами крыша салона большого автомобиля с люком из темного стекла. В голые ноги впиваются иглы холода и сильные, будто свитые из стальных канатов руки мужчины в черной куртке. Боль и омерзение. Отвратительное чувство униженности, грязного тела и бессилия. Снег, касающийся оголенной кожи.
Брэйди, выходящий из-за деревьев…
Ла-Пуш. Неширокая улица. Аккуратные и не очень домики с лужайками, подъездными дорожками и почтовыми ящиками у въезда…
Берег океана, ночь и яркий костер. Дом в два этажа. Подъездная дорожка. Золотистый фордик припаркован кривовато. Сразу видно, что торопилась…
Деревянный стол у окна, нарядный плетеный абажур. На маленькой кухне за столом вся семья: мама, хитро поглядывающая на меня, Вихо, прячущий улыбку за чашкой кофе, Брэйди…
Воспоминания всплывали урывками, отдельными фрагментами, пятнами. Они были нечетки и расплывчаты, словно я смотрела на них сквозь запотевшее стекло.
Еще одна кухонька. Совсем тесная. Она становится еще теснее после того, как вслед за мамой туда входит Вихо…
— Видишь ли, Джен — вздохнув, говорит он. — Я люблю твою маму и хочу, чтобы она стала моей женой…
— Мы уедем в Америку, и там будем жить. Вместе.
По тому с каким придыханием мама произносит последнее слово, сразу видно что именно это ее радует больше всего. — У Вихо есть сын, Брэйди. Он старше тебя на три года, но, думаю, вы подружитесь. Вихо говорит, что он славный парень…
Оренбург…
Архангельск…
Саратов…
Джубга…
Тамбов…
Краснодар…
Неширокая пыльная улица с огромными лопухами, растущими по обочинам дороги. Деревянный некрашеный забор. Калитка. На крылечке папка гладит между ушей огромного пса. Мутный взгляд папки останавливается на Женечке, замершей посредине дорожки, ведущей к крыльцу, он ворчит: «О, одна явилась», криво ухмыляется, и подталкивает пса по направлению к ней…
Женечка, Дженни, Дженн.
Я.
Память обрушилась, как лавина. От мелькания всполохов из мгновенных точечных воспоминаний голова гудела нещадно. Хорошо, что я не кричала. Просто закрыла лицо руками и скорчилась на табуретке, глубоко дыша, сглатывая и снова глубоко дыша.