Старший Готвинг был в самом деле очень серьезно встревожен. Вот и поспешил заручиться верностью Квестина. Почему-то лорд, хотя и взял в дорогу телохранителя, внезапно проникся верой в таланты отставного префекта. С другой стороны, был ли у него выбор? Не было. Все слуги и тайная стража Вулкана остались по другую сторону моря.
Но зато теперь понятно, откуда в нем столько сочувствия. Хитрый старик рассчитывал на верность, основанную не только на деньгах.
- Генерал обещал нам местечко в обозе, - пробормотала Дженни.
- К Весперу обоз, вы будете в моей свите, - отрезал Готвинг.
Глава 5. Весперово Колено
Бывалые путешественники на жарком Гранделине предпочитают отправляться в дорогу ночью. Поэтому Реми явился к Дженни и Квестину поздним вечером.
- Прошу вас, - пробубнил он, глядя в пол, - занять места в фургоне его милости.
- Похоже, ты не рад, что мы отправляемся на войну? – подколола старого приятеля Дженни. – Да еще в таком чудесном обществе.
- Война не так уж страшна, - еще тише ответил господин секретарь второго ранга. – А вот твое общество…
Смысл его слов Дженни поняла чуть позже, когда пассажиры стали размещаться в фургоне, выделенном Повелителю Огня. Это было длинное сооружение с бортами из толстых досок и с узкими окнами. Из таких удобно отстреливаться из арбалетов, если в пути попадешься в засаду. Уж в подобных вещах у Дженни был богатый опыт. Фургонов она перевидала на ярмарках немало, а в одном так даже провела большую часть жизни.
Место возницы занял молчаливый широкоплечий тип, слуга и, вероятно, телохранитель лорда Готвинга. А внутри фургон был разделен перегородкой на две части. Впереди были сидения, на которых расположились Повелители Огня и Квестин. Свободное пространство заняли вещи лордов.
Задняя часть предназначалась для багажа – такие фургоны, как объяснил Реми, в мирное время совершали регулярные рейсы между городками на побережье и в ближайшей округе. Их довольно мало, потому что у моря больше пользовались каботажными судами. Ну а сейчас все повозки в Абадохе конфискованы генералом Истригсом для нужд армии. Этот фургон достался Готвингам, потому что остальной транспорт еще хуже.
Так вот, теперь задний отсек предназначался для менее важных пассажиров – то есть Реми и Дженни. Ночь наедине! Этого-то и опасался господин второй секретарь.
- Не бойся, - заверила его Дженни, - нас ждет романтичное путешествие. Ты его на всю жизнь запомнишь!
- Я был бы весьма признателен, если бы ты воздержалась от своих обычных шуточек, - вдохнул толстяк, - я собираюсь использовать эту ночь для работы. У меня с собой кое-какие документы, хочу их почитать.
- Обычных шуток не будет! Я придумаю что-нибудь уникальное, - пообещала спутница. – И к утру ты будешь готов яростно броситься на Погонщиков Ветра, лишь бы оказаться подальше от меня.
Когда все разместились в повозке, она со скрипом тронулась с места. В узких оконцах проплывали серые слепые стены глиняных домов Абадоха, шуршала пыль под колесами, скрипели ступицы, фыркали лошади…
За городом их фургон оказался в длинной-предлинной веренице упряжек, на каждой повозке горел фонарь, и нескончаемая огненная река текла по пустыне. В стороне огоньки отмечали путь продвижения колонн пехоты, иногда фургон обгоняли отряды всадников. Генерал говорил о десяти тысячах эверонских солдат в Абадохе, к такому войску прилагался огромный обоз, а теперь вся эта масса людей и животных устремилась в путь.
Реми подвесил к потолку масляную лампу, вытащил пачку исписанных листов и погрузился в чтение. Дженни попыталась подсесть ближе и бесцеремонно заглянуть в его записи, но Реми не позволил:
- Это дипломатическая документация, так что держись, пожалуйста, подальше.
- Вот еще! На дипломатических депешах всегда стоят печали! А у тебя просто какие-то записочки. Любовные, небось? Вот я расскажу Эльсбетиноре.
Реми не ответил. Похоже, угроза его не впечатлила:
- Это секретные циркуляры, поэтому без печатей. Дженни, почему бы тебе не поспать?
- Эту возможность я оставляю на крайний случай, если не удастся придумать ничего более захватывающего. Но, похоже, общение с тобой не так увлекательно, как сон. Пожалуй, займусь и я делом.
Дженни достала свой блокнот, в котором все страницы пока что были чистыми, за исключением двух, изрисованных сердитыми рожицами. Она стала чиркать грифелем, старательно пытаясь попасть в такт дорожной тряске. И при этом бубнила себе под нос. Сперва что-то откровенно неразборчивое, потом закончила более отчетливо: