- Твоя подружка ещё хуже, чем мне говорили! – вскричала она на английском, - подобное притягивает подобное! Не успела осесть земля на могиле моего брата, как ты в дом любовника привела! Путана! Ещё хочешь, чтобы я тебе позволила с сыном видеться! Чему ты можешь научить малыша? Развратница! Тебя следует материнских прав лишить! Ты лентяйка и разгильдяйка!
Беата побелела, как полотно. Тётка Агнета орала на двух языках, чередуя датский и английский, а потом вдруг посинела, схватилась за горло, и упала на диван.
У неё мгновенно начала опухать шея, дыхание стало шумным и прерывистым, и мы не на шутку перепугались.
Беата бросилась звонить врачам, старушки квохтали над ней, а я металась по дому, не зная, что предпринять.
Сделать старушке искусственное дыхание? Вряд ли это поможет. Ей становилось всё хуже и хуже.
Но врачи приехали быстро, осмотрели больную и вынесли вердикт – отёк Квинке. Они сделали пожилой женщине укол, и она немного пришла в себя. Голос вернулся, но был хриплый.
- Отчего мог произойти аллергический шок? – протянула я.
- Она говорит, что у неё аллергия только на сандал, - прошептала мне Беата, и я зажала рот рукой.
- Что? – не поняла подруга.
- Палочки! – прошипела я, - ароматические палочки! Среди них есть сандаловые!
- Ну, и на что это мне? – закатила глаза Беата.
Я пожала плечами, а подруга толкнула меня в бок локтём.
- Живее, туши эту дрянь, пока они не сообразили, что к чему.
- А чем так пахнет? – вдруг спросила одна из подружек.
Короче говоря, мы спалились. Орать тётка Агнета не могла, зато испепеляла Беату взглядом.
В итоге старушку госпитализировали, её подружки, наградив
нас свирепыми взглядами, удалились, а Беата рухнула на тафту.
- Может, мне ещё разок родить? – задумчиво спросила она, - девочку. Назову Юлитой или Яниной, но, только, чтоб отца не
было. Чтобы никто у меня малыша не отнял!
- Это как? – засмеялась я, - из пробирки? ЭКО?
- Ага, - подруга невесело улыбнулась, - а то первые остались с отцом, третий с родственницей мужа, которая меня к ребёнку ни на шаг не подпускает? Чем я так плоха? Да, Эрик был аристократ, интеллигентнейший человек. Я любила его за его благородство, за его бескорыстность. Я обожаю нашего сына. А в итоге что? Эта старая ведьма регулярно сюда наезжает, суёт нос во все углы, читает мне нотации. Я, по её мнению, что, всю жизнь должна одна куковать? Я тоже живой человек! Хочу любви, ласки, внимания. Хотя, что эта старая дева понимает? Эрик мне рассказывал, что её растили, как принцессу, она всё детство провела в монастыре в молитве, да с вышиванием. Её оттуда выпустили в двадцать лет, попытались выдать замуж, да дальше помолвки не доходило. От неё все женихи сбежали. Сейчас не то время для такого воспитания. Мужики сразу хотят секса, им не до Шекспира под луной. Когда их родители поняли, что натворили, было уже поздно. Сделанного не воротишь. Была бы она ещё симпатичной, а так, страшнее атомной войны. Теперь она завидует всем молодым и симпатичным, устроившим себе жизнь. Она бесилась, когда Эрик женился на мне, разведённой. Ещё бы! Пользуюсь успехом у мужчин!
- Надо было ей сказать, что я четвёртый раз замужем, - усмехнулась я.
- Лично скажу, если ввалится! – у Беаты засверкали глаза, - представлю ей Макса, уточнив, что он у тебя четвёртый.
- Ну, и стервы же мы! – засмеялась я.
- Знаешь, а стервой быть легче, - протянула вдруг Беата.
- Естественно, - кивнула я, - здесь не надо вилять и изворачиваться. Хотя это тоже своего рода искусство. Она мне не понравилась.
- Ясное дело, - кивнула подруга, - неприятная особа. Политес не всегда полезен. Нужно, чтоб он был, но только в ненавязчивом виде. Итог ты имела честь сегодня лицезреть.
- Что-то я утомилась, - вздохнула я, - давай, что ли, со стола уберём.
Мы споро взялись за дело, но Беата ещё была на взводе, потому продолжала плакаться.
- Знаешь, о чём я мечтаю? – горестно вздыхала она, - уехать на фиг из этой страны контрастов, купить домик в провинции Италии, Испании или Португалии, завести лимонные кущи, ферму. Виноград там развести. Готовить из лимонов ликёр, вино из винограда, открыть пиццерию, или там таверну какую. Чтобы по дому бегали дети, слышался смех, веселье. Чтобы на праздники семья собиралась за столом, все пели, смеялись, плясали, и пили домашнее вино.
- Так уезжай, - улыбнулась я, - в чём проблема?
- Боюсь, - честно сказала подруга, - здесь у меня связи и знакомые. Тут я имею имя и работу, а там всё придётся заново строить. Это сложно и трудно. Итальянский я знаю плохо, а испанский и португальский вообще не знаю. Я как страус, засунула голову в песок и сижу.
- Неправильная позиция, - вздохнула я, - в любой ситуации можно найти решение.
- Тебе хорошо говорить, у тебя семья, а я несчастна. Моего любимого какая-то сволочь убила, сына отобрали, и я теперь не успокоюсь, пока мерзавец или мерзавка не получит по заслугам.
- Мы найдём преступника, - кивнула я, - он ответит за это убийство. А сейчас успокойся, вдохни, выпей чашечку кофе с коньяком и ложись спать, а то на тебе лица нет.
- Да ладно, - вяло ответила подруга, - тут немного осталось.
Мы убрали еду, потом я вымела гостиную, Беата шествовала за мной со шваброй, и, покончив с уборкой, выпили кофе.
Потом подруга отправилась спать, а я открыла свой ноутбук, и занялась очередным романом. Всяких баек мне прислали уйму, и, воодушевившись, я взялась за дело.
Просидела я до темноты. Разобрала инфу, часть из которой оказалась пустышкой, и написала одну главу.
По стеклу опять забарабанил дождь, я повернулась к окну, глядя на стекающие капли, и вздохнула.
Опять погода испортилась. Понимаю раздражение Беаты, Дания действительно страна контрастов, погода меняется по сто раз
на дню.
Мои муж и свёкр давно ушли спать, а я, зевнув, посмотрела на лестницу, вынула мобильный, и, закрыв ноутбук, вышла на террасу.
- Привет, - прошептала я, когда Дима ответил, - ты как?
- Средний паршивости, - пробормотал он, - спасибо тебе огромное. Я подобный экстрим ощутил последний раз в десять лет, когда груши воровал у соседа по даче.
- Извини, - вздохнула я, - я думала, в подвале грабитель. Я и
парня Беаты подстрелила. Был бы один, ещё задумалась бы, потому что я его уже дважды по голове огрела. А тут смотрю, двое.
- Н-да, - пробормотал Дима, - оттягиваешься ты тут по полной программе. А я спешил к тебе на помощь, думал, что что-то случилось, когда из трубки крики полетели.
- На ту старушку, про которую я тебе говорила, и её подружек, ветка каштана обрушилась. Точнее, одна ветка обрушилась ещё вчера, ночью. Нам пришлось помощь вызывать, чтобы затянули плёнкой потолок и убрали ветки, а второй раз она рухнула на старушек.
- И что теперь? – заинтересовался Дима.
- Для Беаты ничего хорошего, - вздохнула я, - эта особа орала на неё так, что стены дрожали, а потом ей стало плохо от ароматических палочек, которые я зажгла. Чёртовой веткой проломило ночью диван, и пришлось втаскивать старый, а он провонял клопами и кошками. Я накупила этих палочек в индийском магазине, чтобы запах удалить, а у старушки оказалась аллергия на сандал.
- Как вы сами там не угорели, уму непостижимо, - вздохнул Дима, - я учуял эту вонь ещё из подвала, а, как наверх поднялся, вообще чуть не задохнулся.
- Старушка в больнице с отёком Квинке, а Беата в шоке, - подвела я итог, и Дима засмеялся.
- Молодцы! Чуть не угробили бабку!
- Она аристократка!
- И как это понимать? – захохотал Дима, - ты на аристократок зуб имеешь?
- Это долго объяснять, - вздохнула я, - на аристократов я зуб не имею, но эту особу воспитывали методой прошлого века. В итоге она не устроила свою личную жизнь, зато теперь отыгрывается на Беате.
- И ты наверняка теперь задумалась, как помочь подруге, - вздохнул Дима.