– Какой прокурор? Какие хождения повыше? Никуда ни шагу!
Бурский изумленно посмотрел на начальника. В глазах у того плясали чертики – майору даже показалось, что Цветанов еле заметно ему подмигнул.
– Ищем Кандиларова. Думали, что уже нашли. Лицо его было обезображено. Могли и ошибиться, не того похоронить. И вдруг он появляется! Наш долг – проверить. При чем тут прокурор? При чем хождения?
– А нужны ли такие мелкие хитрости? Кто нам поверит? Кто, кроме меня, знает, чей снимок на паспорте?
– Раздражаешь ты меня, Траян. Со скоростью света хочешь оповестить всю Софию? Дескать, люди, поддельный паспорт!.. Зачем трубить во все трубы? Спугнем «носорога», только и всего. Видишь ли, там, на границе, другая обстановка. Там действует статья процессуального кодекса, которая позволяет нам задерживать кого бы то ни было без чьего-либо предварительного разрешения. Когда лицо задержано при бегстве; когда не установлена личность; когда задержано при совершении преступления. Удовлетворяют эти цитаты самолюбие кандидата юриспруденции? А уж потом пусть поднимается трезвон.
Бурский пристыженно молчал.
– А сейчас позови, пожалуйста, капитана Шатева… Втроем обсудили план предстоящей операции.
– Самое главное – держать все в строжайшей тайне, – говорил Цветанов. – Отменим и слежку за Ликомановым, чтобы не помешала какая случайность. Мы с майором Бурским будем ждать его на границе, в Кула. А тебя, Шатев, включим в экскурсионную группу. Будет у тебя возможность Ликоманова лицезреть и на родимый свой край пиринский полюбоваться.
– Полюбуешься… из окна автобуса.
– Это тоже немало. И помни, Николай, единственная твоя задача – наблюдать, ничего больше. Но так, чтобы никто этого не заметил. Не садись непременно рядом с ним, а когда будешь получать в «Балкантуристе» загранпаспорт, отдай взамен свой, то есть все должно быть по правилам. Ясно? Ты – самый обыкновенный турист, жаждущий поскорее взобраться на Акрополь.
– Я действительно этого жажду. – Шатев грустно усмехнулся.
– В другой раз, – сказал Бурский, положив руку ему на плечо. – Хорошо бы… Послушай, я не пойму, почему Ликоманов, человек с таким служебным и общественным положением, идет на опасный трюк, а не уезжает по собственному желанию. Кто бы ему отказал?
– Он и рад бы удрать без трюкачества, да фамилия его в паспортном отделе засвечена. Может, он об этом узнал – со связями человек. Или же нюхом, как говорится, чует, что мы у него «на хвосте».
– Использовать паспорт убитого им же Кандиларова?
– А он рассудил так: запрет на эту фамилию мы не станем накладывать. Другой возможности – то есть другого паспорта – у него нет. На что не пойдешь, стремясь покинуть отечество!
– Да-а-а, рискованно… Так сам и плывет к нам в руки.
– Рискованно, говоришь? Не включи мы Кандиларову, между прочим, почти случайно, в этот знаменитый теперь список или не позвони нам Антонов – случайно, опять-таки случайно! – заметивший совпадение фамилий, и что тогда? Гулял бы Ликоманов послезавтра по Салоникам! И открыточку с видом Салоник нам прислал. Скажешь тоже: рискованно…
1 ноября, пятница
В 17.30 группа отъезжающих собралась в коридоре бюро «Балкантурист» на бульваре Александра Стамболийского. Отсутствовала лишь супружеская чета из Ихтимана. Когда прозвучала фамилия Кандиларов, Ликоманов отдал свой паспорт и со спокойным лицом, улыбаясь, взял заграничный. Выслушав все полагающиеся инструкции, туристы разошлись. Одним из последних ушел капитан Шатев.
2 ноября, суббота
Утром туристы собрались снова. На этот раз прибыли и супруги из Ихтимана. Автобус тронулся ровно в восемь. А в восемь пятнадцать в «Балкантуристе» появились Цветанов и Бурский. После краткого разговора с директором они взяли у него паспорт Петко Христо Кандиларова с искусно переклеенной фотографией Ликоманова. Меньше чем через час черная «волга» обогнала автобус. По пути к границе он должен был сделать остановку у придорожного ресторанчика, где экскурсанты обычно пьют кофе, так что времени на осмысление предстоящей операции у Бурского было достаточно.
– Я проверил, – сказал он. – Документы на выезд в Грецию поданы девятнадцатого сентября, через два-три дня было бы уже поздно – их бы просто не приняли. Значит, не позднее восемнадцатого паспорт был подделан. Процедура нехитрая: осторожно срезал фото, приклеил свое – и готово! А кто станет вглядываться, полностью ли совпадает сухая печать? Эти цыпочки из «Балкантуриста», принимающие документы? Как ни прискорбно, но подделку можно обнаружить лишь при сильном увеличении.
– И все это время Ликоманов ходил с двумя паспортами…
– Зачем же с двумя? С тремя. Семнадцатого июля районная милиция вручила ему новый – взамен утерянного, точнее, якобы украденного в трамвае.
– Ну и ну. Вот это предусмотрительность. На всякий случай – или с далеко идущими планами?
– Судите сами. Снимки на новый паспорт он заказывал в одной из столичных фотографий, в центре города, совсем рядом с нашим управлением. Причем заказал и получил вдвое больше фотографий, чем требуется. Излишек пошел на иностранный паспорт.
– Гляди-ка ты! Выходит, еще четыре месяца назад он запланировал убить Кандиларова и бежать за границу. Дальновидный тип.
– А чего стоит фокус с открыткой! – сказал Бурский. – С той, стамбульской. Выходит, он давно уже поручил кому-то прихватить в Стамбуле чистый конверт с маркой. Да, на много ходов вперед считает.
– Иначе мы бы уже раскрыли причину убийства Кандиларова.
– Скоро раскроем.
– И ты, Траян, надеешься, что он расколется? Бесполезно.
– Это еще поглядим. Представляете, в каком благодушном состоянии покачивается он сейчас на сиденье, когда и фокус с паспортом удался! Слушает по радио греческие песенки, до другой жизни – только шаг. А тут – бац! – обыск…
– Чего ты ждешь от этого обыска?
– Золота, конечно, бриллиантов, не говоря уж о «зеленых ящерицах»… Почему он предпочел автобусную экскурсию? Все знают, досмотр здесь самый беглый, поверхностный. В багажнике напихано сорок-пятьдесят чемоданов, жара, кому охота их открывать, рыться в белье…
– А мне все же не верится, что Ликоманов везет в чемодане сокровища. Столько раз бывал за рубежом – давно уже, небось, вложил капиталец в какой-нибудь швейцарский банк. Ладно, давай теперь скоординируем наши действия – буквально все. Допрос буду вести я.
– Кстати, товарищ полковник, я кое-что пропустил. Вчера Шатев, со слов Спиридона, сообщил мне, что Насуфов служил в строительных войсках. Его рота несколько месяцев квартировала в селе Петровско. Может, тогда он и узнал про пещеру?
– Это пока оставим, сейчас нам не до Нанай Маро… Как этот сукин сын Ликоманов дошел до такого падения. Ведь Кочо Ликоманов действительно был герой, кристально чистая личность, пример бескорыстного служения общему делу…
– Случается и такое. Героизм отца мог, представь себе, явиться одной из причин падения сына.
– Не понимаю тебя!
– Думаю, о духовном общении с отцом говорить не приходится: во-первых, слишком мал был, во-вторых, часто ли Кочо наведывался домой, когда был на нелегальном положении? А после, при такой деловой мамаше, представляю, какие посыпались на них блага. Как ледокол, перла она вперед, ломая льды, и сынок вырос в сознании своего привилегированного положения и вседозволенности. Разве я не прав? Так что пример героической жизни отца – не гарантия, не защита нравственности.
Автобус подъехал к КПП. Руководитель группы собрала паспорта, еще раз проверила по списку и понесла документы пограничникам. Вернувшись, сообщила, что декларации будут заверены без досмотра багажа, предстоит лишь выборочная проверка.
– Первый… второй… пятый… восьмой… четырнадцатый, – перечислял пограничник, равнодушно скользя взглядом по списку. – В КПП зайдут Петко Кандиларов и Николай Шатев с ручной кладью.