- Не только ты, братец. – Прошелестел голос Фредерика. – Все мы здесь прокляты.
~ ... ~
Запись в дневнике.
"Вы верно выслушаете меня, потому что вам не придется слушать. Вы не сможете остановиться, потому что вам и не придется идти. Теперь вы не закроете эту тетрадь и не кинете ее в алое пламя камина, что создает ваш уют поздним вечером. К тому же, вас, несомненно, привлечет мое имя – Бернард. Своей устаревшей простотой и запахом новой старины для вашей реальности. Винтажность, модернизированное прошлое.
Мне говорили, чтобы я не смел писать этого, дабы не порушить умы тех, кто найдет это и не сможет удержаться перед соблазном и прочтет все от корки до корки. Но мне ведь так много нужно сказать, а попросту никого нет рядом, кто бы еще использовал свои ушные раковины по прямому назначению, а не в качестве декорации, причем не всегда соразмерной черепной коробке. Не обращайте внимание на то, как часто меня уносит не в том направлении. Мне свойственна данная черта ветреного юнца, которым, увы, мне более не суждено стать.
Пожалуй, чтобы не утомить вас множеством собственных местоимений, начну с самого главного. Легенды, поведанной, воочию увиденной, услышанной, но истинные источники вам знать нет никакой надобности, дабы вы будете слушать меня до конца.
Один очень известный исследователь, маститый ученый, мастер своего дела, игнорирующий слово «невозможно», оступился. Его расчеты были неточными почти всегда, но он с завидным упорством продолжал верить. Занимаясь всю свою жизнь лишь химией, изображая все новые избавления от головной боли и коликов в животе, и с детства уходить с головой в книги, да так, что не было видно и макушки, такое легко могло случиться.
Снарядив экспедицию, составом не более шести человек, – смехотворная цифра, не правда ли, - в водах Северно-Ледовитого океана он решил найти источник вечной жизни, что идет об руку с вечной молодостью. Как жаль, что всем известный опыт грезителей, его ничему не научил. И как прекрасно, что он все же двинулся в путь.
Сидя здесь, в ледяном вагоне поезда, я безмерно благодарен ему за отвагу и отчаянное желание продлить свою никчемную жизнь. Случись иначе, что бы мне пришлось писать здесь немеющими от холода пальцами, отогреваясь лишь своим дыханием? Без этой истории не было моей тетради, сплошь исписанной беглым почерком хозяина.
Есть истории, что изнашиваются со временем. А есть те, что изнашивают тебя. Не могу сейчас с уверенностью сказать вам точно, как и от кого я это услышал. Могу лишь рассказать, как я это пережил.
Мне сразу пришелся по вкусу этот чудак, который пренебрег всем чем только можно, в том числе и безопасностью, и отправил людей, что доверились ему, таких же грезителей, на верную гибель. Без сомнения, вы сразу же отметите мою жестокость и, возможно, даже не ошибетесь. Мне стало чуждо любое проявления сострадания. Я столько видел фальши в милосердных душах, что под каждым ангельским нимбом, мне видятся красные, пробивающиеся сквозь пар и всполохи пламени, маленькие дьявольские рожки.
Люди склонны не только обманывать, с той же легкостью они обманываются. Вот так просто, мы поделились на тех, кто говорит, и тех, кто делает. А кто из низ кто, решать только вам.
Итак, вернемся в нашим отчаянным любителей приключений, одним днем на земле насчитали минус шесть голов, на воде плюс шесть. Трюмные крысы, что еженошно покушаются на съестной запас команды, копошились под их ногами, создавая звуковой фон совместно с холодными волнами, бьющими о борт корабля. Всякая рыба избегала тесного контакта с этим суденышком, даже те, кто по обычаю, устроив самодельные пробоины, ждали удобного случая пока чья-нибудь нога, рука или, по праздникам, голова окажется на удобном для острых зубов уровне, чтобы насладиться плодами своего честного труда в живом эквиваленте.
Ваша правда будет, если вы зададитесь вопросом, как эти шесть человек справлялись с целым кораблем на ходу, ибо я тем же заинтересован, но не имею ни малейшего понятия о подробностях. Я мог бы и дальше расписывать вам красоты и некрасивости их судна, водной глади, раскинувшейся повсюду от них, горизонт, на который они возложили должность ориентира, но, к своему стыду и лени, не стану этого делать. Поймите меня правильно, тут и вправду холод стоит жуткий. Еще лишняя пара минут, проведенная здесь, и ни одна печь этого мира не сможет растопить мое ледяное изваяние.