Девочка подавила смешок.
«Дорогая моя,» - заметил мужчина, - «пройдут года, и ты будешь мечтать встретить подобного юношу, но, увы, он развернется и уйдет, потому что ты когда-то смела посмеяться над его доблестным порывом. И тогда уже придет черед слезам».
Он положил свою грузную руку ей на макушку.
«Дядя», - надула губки девочка, - «я не смеялась. Честно».
Она посмотрела прямо в глаза бедному Авениру, чьи щеки аллели, а внутренний голос сыпал проклятиями в сторону маленького недоразумения перед ним.
«Просто, знаешь», - продолжила она, улыбаясь и излучая тепло, - «я счастлива, что есть ты». – Ее коротенький пухлый пальчик уперся дяде в живот. – «А еще я счастлива, что есть Авенир, который научит меня читать».
Вторая струна прозвучала. Имя ей - любопытство.
Авенир вошел в дом Эгона за своей историей за пазухой.
С хозяином жилища он был знаком с тех самых пор, как тот привел в его святой мальчишеский мир маленькой церквушки на окраине недоразумение по имени Александра. Их учебные часы проходило легко и радостно. Девочке поддавались любые науки, словно каждая из них была ее призванием. Она складывала, умножала, делила не хуже мальчишек из его класса уже через одиннадцать месяцев, а некоторых даже сумела оставить позади.
Мир Авенира, озаренный до этого праведным светом, померк в одно мгновение.
Отношение Святого Отца к некоторым своим подопечным было далеко от здорового, но, к ужасу настоящего мира, было делом привычным для самих детей.
Авенир ценил и преумножал любовь, дарованную ему человеком, которому он доверил свою жизнь. Он никогда не говорил об этом ни со своими друзьями, ни с другими взрослыми. Это лишь его особенный мир, в который иным вход заказан.
Прошел почти год с момента начала занятий Александры и Авенира. Юноша подмечал наивность и бескорыстность в своей ученице и с прискорбием ловил заинтересованный взгляд Святого Отца, которого, казалось, сама виновница не замечала.
В один из дней Авенир вынужден был задержаться, и не подоспел вовремя к началу занятий. Волосы на его затылке зашевелились, словно змеи, стоило ему услышать, что его задорную ученицу увел сам Святой Отец в свои кельи. Пылая яростью, юноша помчался прямо к ним. В его руках оказался тяжелый латунный подсвечник.
По сей день он благодарен всем Богам, которые только бродят иллюзиями на устах, что успел.
Запертая дверь легко поддалась его подпитанному решительностью натиску.
Александра без сознания, но живая и нетронутая, лежала на серой простыне.
Животное, склонившиеся над ней, давно потеряло облик человека. Маска с его лица слетела и разбилась вдребезги прямо на глазах у прозревшего Авенира. Он сгреб в охапку старое тело, бросил его на пол и закрыл собой девочку, чье платье было задрано до колен.
- Ты хоть понимаешь, что творишь?! – Обезумевший взгляд Святого Отца не оставил никаких сомнений. – Как смеешь гневит Бога, глумясь над своим наставником?!
- Наставником. – Желчная усмешка. – Вы утеряли нимб, опустились до низменного, покусившись на святое. Думаете, все мы тут несмышленые глупцы? Никому ненужные сиротки, которым и пожаловаться некому? По-вашему, раз жертва немая, то ей не больно, потому что она не говорит об этом? – Юноша замахнулся оружием, прихваченным впопыхах, над седой и лысеющей головой, один из свечных огарков выпал. – Так знайте, каждый из нас сгорал от ревности. Мы не желали вас делить друг с другом. Но не это ли умелый ваш ход, дабы затуманить реальность пред нашими глазами? Мы не видели грязи. Вы превратили ее в благословение. Мы не видели лжи. Вы превратили ее в правду. Мы не видели порока. Вы превратили его в благодетель.
- Прошу, ты не должен терять веры! – Взмолился он.
- Веры? Во что вы призываете меня верить? Ваши уроки? Ваши слова? Или, может, стоит уверовать в вас?
Последние слова слетели с губ, вместе с тем Александра за спиной Авенира зашлась сухим кашлем.
- Не нужна мне эта девчонка. Забирай, коль сам возжелал ее. – Святой Отец перекрестился и сложил ладони в немой молитве.
Мир несправедлив настолько, что под маской благодетели скрываются самые страшные чудовища, а мы им доверяем душу, превращая себя в простаков.
Авенир пришел в ярость. Она ослепила его и заставила раз, другой, третий и следующий, опустить подсвечник прямо на голову старому растлителю, поселившемуся в святой обители. Руки юноши окрасились в цвет крови Святого Отца. Голова его, что яичная скорлупа, раскололась и дала появиться на свет новой тайне ровно как и первому убийству.