Взгляд гордый.
Она больше не кричала, только сжала губы.
Ее глаза отчаянно искали кого-то в толпе. Я стоял на месте, не смел приблизиться.
«Александра!» - Зарычал кто-то в толпе.
Все ее естество отозвалось на звуки собственного имени.
Из гущи народа выбежал мужчина, которому тут же преградили путь.
«Дядя!» - Возопила она. – «Дядя, это не я. Спаси меня!»
«Александра, Лекси, держись, пташка моя!»
Моя прекрасная Александра хотела вновь закричать о своей невиновности, но прямо перед ее лицом пронесся горящий факел. Один за другим зажигались они в толпе и, словно цветы, бросались к ногам невинно осужденной.
Душераздирающий отчаянный крик мужчины и предсмертные стенания девушки под улюлюкание толпы. Адская какофония. Только люди способны на подобные зверства.
«Убить демона!» - кричали они, пока огонь поднимался вверх по ее белым ногам.
«Смерть демону!» - пламя подобралось к волосам.
«Сжечь демона!» - крики более не раздаются, зато толпа поддала звуку.
Пламя поглотило ее почти мгновенно. Неестественно быстро и жестоко. Никто из присутствующих там, не смог бы спасти ее.
А я остался не у дел.
Струсил.
Струхнул перед лицом с глазами цвета неба.
Потерпел крах как никогда и нигде, проиграв самой смерти.
Только по великой неудаче возможно потерять то, что не успел обрести.
Тошнотворного запаха тлеющей плоти не раздалось. Кто-то в толпе недоумевал, кто-то просто не предал этому значения, ссылаясь на сильный ветер. Только никто так и не догадался, что аромат души ее донесся до каждого не гнилью, а благоуханием чистого и невинного лотоса.
…
Александра.
Александра.
Александра.
…
Пусть это имя станет моим наказанием, ибо заслуживаю я вечные мучения теперь понятные мне.
После свершившегося самосуда, за которым, мирно сложив орудия, наблюдала наша доблестные служители правопорядка, явно наслаждаясь зрелищем, площадь спустя пару часов опустела. Я так и остался неподвижный стоять на том самом месте рядом с бакалейной лавкой.
Ее аромат пропитал каждую ниточку моей тленной одежи, каждую клеточку моего вечного тела.
Спутница куда-то испарилась, да и, честно говоря, ее местонахождения меня вовсе не заботило.
Левое запястье обдало жаром, чему я не предал значения. Все мои мысли занимала только она.
На площади нас было двое: я и мужчина, что отчаянно пытался докричаться до своей племянницы. Он, сидя на холодной земле возле былого кострища, тихо плакал.
«Эгон. Господин. Создатель». - Окликнули его сразу несколько голосов.
На площадь вбежали три юноши. Молодые, крепкие, непохожие друга на друга и ни на кого.
«Лекси…» - словно выталкивая последние крупицы воздуха из легких, произнес тот, чьи волосы и глаза были темнее ночи, стоило увидеть ему вместо той, кого искал, лишь горстку пепла.
«Мы опоздали. О, Боже, Александра!» - Взмолился юноша с волосами цвета золота и с изящными чертами лица.
Был третий.
Его лик был очерчен волнами светлых кудрей и океаном чистой бирюзы глаз. Его нижняя губа дрогнула, ноздри раздулись. Он плакал. Нет. Он рыдал. Этот прекрасный юноша издал вопль боли такой силы, что в тлеющем огарке, что осталось от моего сердца, умерла последняя надежда. Словно лебединая песнь звуки его голоса разносились ветром по каждой улочке вашего города.
Александра, ты была наипрекраснейшим земным воплощением чистоты. Пятеро одиноких мужчин, включая меня, бездушного, лили водопады слез на центральной площади вашего города.
Сейчас из-под моего пера выходят только слова скорби и отчаяния.
Я понял, что ничего не знаю.
Надеюсь, больше никогда не увидимся.
Теперь только ее, Бернард».
(КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ)
ЧАСТЬ 2. ДЖЕНТЛЬМЕНЫ. Судьба сама сказала: "Да!"
…17 лет назад…
В баре было на удивление тихо. Весь город в тот вечер в предвестии чего-то темного решил окутаться молчаливыми взглядами, будто загодя почтил минутой молчания уходящие безвозвратно светлые дни.
За покосившимся столом у стены сидел угрюмый Эгон в компании бутылки чего-то отдаленно напоминающего по вкусу ношенные носки, но в этом заведении оно гордо именовалось «виски». Выбирать не приходилось. Подобный бар был в каждом порту. А их ему пришлось повидать немало.