- Начни, друг мой, с мечты о бессмертии. Такое тоже реально, по-твоему? – Он вкрадчиво донес каждое слово в ухо паренька. Тот немного поежился от горячего дыхания собеседника.
- Мечта, говоришь? Это реальность. Моя реальность. – Молодой человек уткнулся носом в шею Эгона. – Не поверишь, но я отлавливаю тех, кому это удалось. – Он сложил ладонь в кулак, перчатка заскрипела. – Нужна лишь невинная душа. Чтобы наслаждаться вечной жизнью. Нужна невинная душа, принесенная в жертву.
- Невинная душа? – Эгон был удивлен нисколько самим разговором, сколько составляющими клятвы вечности.
Из объяснений франта следовало, что все, что необходимо Эгону для продления своей жизни на вечность, это невинная душа. Душа не тронутая лапами греха. Душа, редкий вид которой скрылся в небытие истории. Казалось бы, ничего удивительного, что от такого светлого существа, что наделено столь ценным даром, можно требовать добровольной жертвы, но как добиться подобного исхода.
- Сама невинность, конечно, не должна ни о чем подозревать. Ведь только тогда она одарит тебя самым ценным, что у нее имеется – бессмертной душой. А там арифметика простая: душа, да помноженная на душу, в результате дает бесконечность. – Молодой человек сложил обе руки в замок, чтобы показать единение душ наглядно, и как неразрывно они будут связаны после страшного таинства. – Невинная душа, добровольная жертва. И ты бессмертен! – Он ударил себя кулаком в грудь и чуть пошатнулся, бултыхнувшись вместе с содержимым собственного желудка.
- Как же мне ее найти? – Эгону нужен был точный план действий, а не писанное невидимыми чернилами по белому листу.
Молодой человек причмокнул.
- Такие души сияют очень ярко. Сколь ярки они, столь хрупки. Их сразу видно. Разбить их, все равно, что подписать себе смертный приговор на страшном суде. – Он хмыкнул. – Только ждать его придется очень долго. Не правда ли? – Его рука скользнула по могучему плечу Эгона.
- И кому-нибудь удавалось?
Модник облизал пересохшие губы и накрыл ладонями лицо, словно в них была прохладная вода.
- Вечности желают многие, но у всех разные пути ее принятия. – Он тяжко вздохнул и посмотрел на свою левую руку. – Подобное уничтожение невинных душ карается законом в моем мире. Я – его блюститель.
Этого было достаточно, чтобы в сердце Эгона разгорелось пламя.
Пусть этот безумец вещал о всяких небылицах, но ведь как убедительно и с явной грустью он признался в своем предназначении.
Раз охотник появился в лесу, значит, до него в том же самом лесу объявились волки. Это Эгон знал точно.
Он ничего и никого так горячо не желал, как поскорее претворить в жизнь этот безумный план действий.
Когда Эгон покидал заведение, оно уже было полно пьяного смеха и звона бокалов. За высоким столом у бара засобирался пьяный франт, неуклюже накидывая шерстяное пальто себе на плечи, словно опомнился, что оказался не в том месте, не в то время.
В темном углу та самая девица, что стала причиной гнева Эгона, пересказывала историю из уст в уста своей рыжеволосой подруге, мурашки с одной перепрыгивали на другую и кружили по кругу, заставляя девушек вздрагивать, словно от холода.
Эгон отправился на корабль. Ему не терпелось поскорее оказаться дома. Он уже знал, кто станет его жертвой во имя бессмертия.
Небо над его головой сгустило тучи, что брови, и уперло руки в боки раскатами грома. Выпущенные на волю слезы печали окатили его с ног до головы. Сама природа была против принятого им решения.
Эгон был счастлив.
~ ... ~
Запись в дневнике:
«Мой драгоценный читатель!
Сегодня не буду тратить время на разговоры без толку, а поведаю вам одну легенду, которая, к моему сожалению, самая настоящая быль.
Я мучил ваше воображение таинственными кораблями. Пытал ваши нежные чувства видами разлагающихся трупов. Одним словом, был напыщенным индюком, которому казалось, что подцепи он рыбку на крючок, то весь океан окажется у его ног.
С прискорбием заявляю, что пострадал от собственной гордыни, когда узрел прекрасное, обрел сердце и не смог противостоять встречному ветру, подгоняющему всепоглощающий огонь.
И снова я мыслью возвращаюсь туда, где мой приют. И снова мне не спится, ибо сны мои живут в прошлом. И снова я избегаю разговор о бессмертии, дабы никто более не смел обрекать себя на это проклятие, грезя о вечности.
Да. Вы верно полагаете, что дерзнувшие на споры со смертью, одержали победу. Однако, ценой оказалось множество загубленных жизней.
Итак, с чего стоит начать, если в вас поселилось желание вечности?