- Я смею предположить, что это все расколотая душа Господина Эгона.
Эти слова Авенир произнес под поволокой задумчивости, проводя большим пальцем правой руки по нижней губе.
- Твое предположение ошибочно и точка.
Александра злилась. Во-первых, только что пред ней было выказано почтение тому, кого она хотела бы навсегда стереть из своей жизни, дарую ему такое почетное звание, как «господин». Во-вторых, она твердо была уверена в одном, о чем и поведала Авениру.
- У него нет души.
- Твоя дядя.. – Юноша был намерен в чем-то переубедить девушку. Возможно, ему, в силу опыта церковных дней, хотелось наставить ее на путь истинный, ибо душу чтил он в каждом живом существе на этой планете.
- Он мне никто. – Резко оборвала его Александра.
- Мы все оплошали, поздно спохватившись шума на улице, но не стоит пренебрегать кровной связью. – Авенир положил руку на ее оголенное плечо и будто только заметил наготу девушки, отчего щеки его порозовели.
Александра горько усмехнулась, не обратив внимания на смущение молодого человека. Она, как никто познала отвращение Эгона ко всякой кровной связи.
- Ты заблуждаешься, Авенир.
- А, по-моему, это ты все еще не в себе. – Он накрыл ее покрывалом по самый подбородок, заправляя ветхие края материи за хрупкую и озябшую спину.
- Могу я попросить тебя об одном?
Авенир весь обратился в слух и уверенно кивнул, давая понять, что готов выслушать любую просьбу из ее прекрасных уст.
- Я заклинаю тебя, ни при каких обстоятельствах не сообщай Эгону, что я жива. – Александра схватила его за воротник и притянула к себе. Покрывало больше не скрывало ее тела.
Юноша старался не опускать глаз, но, молодая кровь, то и дело заставляла его коситься туда, куда не следует. Девушка не смущалась, ей было не до благопристойности, на кону стояла ее собственная жизнь.
- Напротив, я намерен сообщить ему столь радостное известие. – Авенир подтянул покрывало, прикрывая выпирающие ключицы Александры. – Тем более сейчас, когда ты очнулась, я могу с полной уверенностью сообщить скорбящему родственнику, что…
- Обещай мне! – Прервала его Александра. – Я больше ни о чем не прошу!
Он не понимал. Нет. Он не хотел понимать, почему племянница так рьяно настаивает на продолжении страданий своего родственника. Будь он на ее месте, то всенепременно понесся бы сломя голову прямиком к своей семье.
Но он не был на ее месте. Его правда была другой. Искорёженной и больной. Она, точно старуха с клюкой на последнем издыхании, пытающаяся доказать всему миру, что она все еще красива и достойна, если бы только не эта клюка.
- Я не знаю. – Безнадежно заключил ничего не понимающий Авенир. – Берри и Фредерик были бы счастливы, узнай, что ты жива.
В этом она не сомневалась.
- Их я найду сама, но Эгон не должен знать, что я вернулась. – «Снова» - добавила она про себя. – Дай мне слово, что ничего ему не скажешь.
Тонкие пальца Александры еще сильнее сжали ворот белой рубахи Авенира, отчего ему стало трудно дышать.
- Хорошо. – Сдался он. – Обещаю.
Хватка ослабла.
- И еще, - добавила Александра, - расскажи, пожалуйста, поподробнее про разделение несуществующей души Эгона. Будь добр, передай все именно так и теми словами, какими он излагал эту историю тебе.
Авенир удивился, но больше не стал возражать. Тем более, скрывать ему было нечего. Александра должна знать, кому обязано своей жизнью.
Александра слушала и ее убежденность в том, что именно благодаря Эгону ее жизнь превратилась в хаос, росла с каждым словом, достигая размеров ее размазанной по вечности вселенной.
~ МЕСТЬ РАЗРУШАЕТ ~
Когда солнце сдается надвигающейся ночи, и землю накрывает сумеречный полумрак, который в ожидании лунного серебра, широко раскрывает темные и глубокие карманы, именно в это время душа по-особенному трепещет. Этот томящий, но приятный зуд в груди заставляет нас верить в свершения чуда вопреки всем мирским предрассудкам. Спустя пару шагов часовой стрелки мы становимся свидетелями сего свершения. Наступает утро, знаменуя новый день заглавной буквой. После ночи многоточий, новое начало неизменно следует за ней по пятам.