Его важная походка, коей он проследовал к входной двери, не выдала и капли изумления и разочарование, терзавших его душу. Ему казалось, что со смертью Александры, все, наконец, должно встать на свои места. То, что по праву принадлежало ему, должно было перейти в его руки.
Дни, что прошли, как во сне, с момента сожжения Александры, Эгон мог пересчитать по пальцам. О том, что она восстала из мертвых, хотя до увиденного сию минуту, он убеждал себя в несерьезности таких мыслей, Эгон узнал от Авенира. Не случайно он возлагал на этого парнишку надежды.
И сейчас эта нахалка, что никак не хотела отправляться на тот свет, стояла и смотрела на него так, будто Эгон виноват во всех мирских несчастьях.
- Скажи, должен ли этот мир выдумать Дьявола, когда в нем живут и празднуют такие, как ты? – Взгляд Александры был испытующим и требующим объяснений.
- Ты глупа, пташка моя. – Эгон было потянулся к лицу девушки, чтобы дотронуться своей огромной и холодной ладонью до росчерка гротескной улыбки, тянувшейся от левого уголка ее обескровленных губ.
Александра резко дернулась в сторону, чтобы не допустить нежеланного контакта.
Она успела усвоить для себя урок, горький, но поучительный. Даже если протянутая в помощь рука безоружна и раскрыта, никто не может утверждать того, что вторая, скрытая за спиной, не имеет в себе острый клинок.
- Могу сказать, имея преимущество глупости, что гениальные умы привнесли в этот мир гораздо больше зла, нежели те, кто уступает им в вопросе науки. – Девушка в который раз коснулась своего белоснежного лба, безуспешно пытаясь скрыть свой страх.
Эгон одобрительно кивнул.
Желудок Александры протестующе заурчал и сжался, подгоняя к ее горлу неприятную горечь. Ей было противно его одобрение.
- Ты, Лекси, истинная дочь своего отца. – Он окинул взглядом бледное подобие того, что когда-то звалось человеком. – Хотя отчаянно пытаешься доказать обратное. – Мужчина усмехнулся. – Довести себя до нервного истощения, превратить свое тело в ходячую мумию, прекрасно понимая при этом, что, как бы ты ни старалась, тебе придется с этим жить. Жить и умирать. – Последнее он добавил с нескрываемым удовольствием.
Ему не впервой пришлось наблюдать ее возрождение. Когда, одиннадцать лет назад, он увидел дочь своего друга, с которым он часто выпивал и ему приходилось тащить его на своих плечах до дома, то не поверил своим глазам. Это не могло быть правдой. За невысоким забором по улице бегала его Александра. Все та же малышка. Все те же небесно голубые глаза.
Эта встреча после сожжения стала снова их первой. В этот раз Александра заново знакомилась со своим отцом и дядей, а видела Дьявола во плоти.
Она чуть дышала и сжимала подол платья до побелевших костяшек пальцев, пытаясь унять рвущееся из груди сердце. Оно пыталось бежать не только от сеющего ужас мужчины, который внушал ей первобытный страх, от него горло при каждом вдохе сводило судорогой, но и из этого странного тела, которое отказывалось умирать, когда иного выхода не было.
Удушающая и гнетущая песнь воспоминаний превратилась в вечный аккомпанемент ее бренного существования. Мелодия настолько ужасная, что лишь заслышав первые ноты, ее легкие, сужаясь до размеров неведомых глазу, изнемогали от жажды кислорода, а лоб покрывался испариной.
В ее памяти навсегда останутся свежими воспоминание о горячих языках пламени на ее теле, прожигающие кожу насквозь, рвущимися через преграды мышц и сухожилий прямо к костям, одаривая, словно кавалер цветами, муками непрекращающейся боли. Запах паленой кожи и плавящегося жира тонким кружевом пронизывает все вокруг, вплетаясь даже в любимые с детства ароматы.
Ни свежая выпечка, ни топленое масло, ни жженый сахар, ничто теперь не было усладой для оскверненных обонятельных чувств.
- Я думала, ты больше не станешь меня искать. – Слова срывались с губ неуверенно, боязно, словно раствориться в безответной тишине стало для них сущим кошмаром. – Думала, у меня больше ничего нет…
Плечи Александры были опущены, взгляд устремлен в пол, а сердце бухало в груди точно колокол, звонившей по ее душу.
Маленькая душная комната в доме, где она впервые появилась на свет, стало ее пристанищем на это скрытное от людских глаз время. Здесь она попыталась вновь научиться дышать, вспоминая мамины теплые руки. Попыталась смотреть на мир не иначе как на дар Божий, представляя мамин любящий взгляд. Попыталась начать жить, не помня о том, что умерла от руки собственного отца. Снова.