Секундное замешательство, дает Эгону возможность выдернуть кинжал из раны и приставить его к горлу собственной дочери, чуть ниже левого уха.
- Недостаточно прыти, пташка моя. – Эти слова скользят по покрывающейся мурашками шее Александры. – Пусть я и распинался пред тобой минуту назад, как был напуган снова твоей смертью, будь уверена, сейчас это меня не страшит нисколько.
- Ты не сможешь. – Пытаясь вырваться из мертвой хватки Эгона, щебетала Александра. – Я же твоя дочь.
Грудь Эгона сотряслась от скрипучего хохота, девушка почувствовала это спиной.
- А я твой отец. Даже побыл твоим дядей. Только вот знаешь, ни одна из этих ролей не воодушевляет меня настолько, чтобы моя рука сейчас дрогнула.
Лезвие впивалось в кожу все сильнее. Глаза Александры расширились от ужаса.
Уверенным и медленным движением, Эгон двигает руку с оружием в руках, рисуя на плоти дочери улыбку самой смерти.
Сначала боли нет, но, когда она приходит, уже нет сил кричать, а глаза застилает тьма. Александра на грани обморока, но плывущий клинок не дает ей пасть в забытье.
Казалось, этот мясник собрался мучить ее целую вечность, но, как только понял, что тело Александры окончательно обмякло в его руках, и все веселье осталось позади, вмиг закончил начатое и с толикой разочарования сбросил убитую дочь на пол, словно эта ноша стала непосильной.
Прекрасный Авенир, притаившись за окном, наблюдал истинное значение слова «ужасающий». Ему на мгновение показалось, что он поняла все опасения Александры на счет Эгона, что не стоило ему идти на поводу собственной совести, которая вела его по неверному пути из-за недостатка информации, но все обернулось прахом, стоило убийце приметить любопытный взгляд.
Эгон не считал себя клоуном, который был обязан развлекать публику, потому и не пожалел мальчишку, как и не пожалел свою собственную дочь.
Тело Александры в тот же вечер он предал огню и развеял ее прах по ветру, убедившись, что она улетела достаточно далеко и больше не нарушит его спокойствие. В этот раз, полагал он, ей понадобится гораздо больше времени, чтобы вернуться. А она вернется, в этом он не сомневался.
Когда-то именно Эгоном было дано обещание встретиться с ней на том свете, теперь он жалел о горячности собственных слов. До смерти ему еще вечность, а обещание должно быть исполнено в срок, потому Александра сама исправляет его ошибки. Только ему это лишь в тягость.
Авенира он забрал в дом. В планах у Эгона все еще была целая душа.
~ ... ~
Запись в дневнике:
«Рад снова видеть тебя, мой дорогой читатель!
Для вас наверняка все еще остается загадкой, отчего в моем дневнике, где мысли и чувства, высказанные на бумаге, должно быть интимного характера, так настойчиво требует вашего внимания?
Также, вам может быть интересно, отчего я решил снова, спустя какое-то время возобновить записи, хотя клялся более не притрагиваться к книге, где запечатлено мое личное падение в собственных глазах?
На все эти вопросы у меня найдется только один ответ: герои, историю которых вы прочитаете и забудете, буду продолжать жить, а это самое главное.
Я должен был донести до мира бездонное озеро ее голубых глаз. Я не смел противостоять чувствам, обуревавшим меня после нашей первой встречи. Мне думалось, что она была и последней, поэтому, волоча свое бесконечно тяжелое тело по земле, я снова старался не оборачиваться и не смотреть по сторонам.
Мне снова преспокойно жилось по принципу поезда дальнего следования без остановок, конечная станция которого для меня недостижимая цель. Я полюбил, но сама жизнь отвергла мои чувства, превратив их в пепел с ароматом лотоса.
Мне опротивело всё и вся в этом мире. Я стал противен сам себе. Не осмелюсь заявить даже здесь, какими способами я пытался заглушить боль и отчаяние, накрывшие плотным одеялом тогда мою жизнь.
Я стал ничем, и это ничто поглотило меня.
Я бродил по заблудшим улицам ставшего мне родным города. Петлял вместе с закоулками по темным росчеркам крыш домов.
Каждая встреченная душа казалась наваждением. Я имею обычный склад ума, оттого никак не мог взять в толк, отчего столько недостойных бродит по земле, когда Александра покоится в ней? Кто решил, что они, сотня и тысяча «они» стоят ее одной?
Истинная бессмыслица, заблудившись в которой, я очнулся лишь от жгучей боли в левой руке.
Впервые после нашей первой встречи я обнаружил ее в церкви. С прискорбием, заметив, что она стала одной из моих будущих целей, я чуть было снова не впал в отчаяние. Мне никак не хотелось признавать ее участия в этом действе. Повидав на своем веку достаточно обозленных и корыстных, с полной уверенностью могу сказать, что Александра не опуститься до такого мерзопакостного продления своей жизни.