- Будто я запрыгнул в него только соскочив с постели? – Юноша прерывает бесплодные попытки подобрать слова, дабы описать его внешний вид.
- Возможно, но хотелось бы выразиться более элегантно.
- Но ведь так оно и есть… - Фредерик произнес эти слова чуть слышно. Дыхание сбивалось от учащенного сердцебиения.
- Что, простите?
- По существу, так оно и было. Вы прислали посыльного на рассвете.
Бернард одобрительно и по-отечески улыбнулся.
- Прошу. – Мужчина позволил Фредерику первым выйти из кареты.
На секунду замешкавшись, юноша распахнул дверь и, игнорируя все преграды, понесся к дому. У самого порога он вдруг замер. Тело его натянулось подобно струне. Фредерик на мгновение забыл, как дышать. Ему подумалось, что все это сон, и вот именно сейчас, в момент истинного счастья, он должен прерваться. Он крепко зажмурился.
- Не соизволите ли войти или пропустить вперед меня. – Сон никак не прерывался. За его спиной Бернард все с той же улыбкой на лице.
Юноша услышал, как заскрежетал дверной замок. Глаза не открывались, это было выше его сил.
Дверь распахнулась.
Вздох удивления.
Спустя мгновения, не помня себя от счастья, он уже прижимал к себе ту, кого так неистово жаждал видеть последние несколько недель. Александра.
- Фредерик. – Ее чудный голос ласкает его правое ухо. Она исхудала. Стала маленькой настолько, что утопает в его объятиях, но такая теплая, родная и вся только его.
- Я думал, что потерял тебя навсегда. – Фредерик, не отдавая отчета своим действиям, безудержно плакал с ней в унисон на пороге чужого дома. – Живая. Живая. Живая. – Словно молитва слетает с его уст. С каждым словом он прижимает ее к себе все крепче, она не сопротивляется, даже когда ей становится трудно дышать от столь тесных объятий.
Мужчина решил не мешать долгожданному воссоединению. Он как никто знал тоску, поселившуюся во взгляде девушки, стоило ей вновь воззриться на этот мир. Не проходило и дня, чтобы Александра хоть одним словом не обмолвилась о своих джентльменах, так она их и звала.
Юноша плакал и твердил свои молитвы. Девушка сомневалась в его словах, но утопала в минуте счастья. Мужчина знал всю правду, но не смел проронить и слова.
***
Не выпуская друг друга из объятий весь вечер, Фредерик и Александра открылись друг другу заново. Они говорили, говорили, утопая в словах, захлебываясь новыми эмоциями, которые, как самые безжалостны мучители, кромсали, терзали, топтали и сжигали заживо двух несчастных детей.
Фредерик не мог скрыть своего счастья от того, что Александра сидит прямо перед ним, такая родная, теплая и живая. Новость об ином родстве Эгона и Александры удивила его, но, как он про себя отметил, не так, как могла бы. Он с самого детства подозревал что-то неладное, потому принял этот факт лишь с долей изумления.
Александра не могла поверить в жестокость собственного отца, несмотря на то что на ее долю выпало погибнуть от его рук трижды. На ее закрытых веках словно вытатуировали грубые и огромные по локоть в крови руки Эгона и безжизненное тело Фредерика, чье сердце вырвали из груди.
Когда пришло время сделать какие-либо выводы, в их разговор вмешался Бернард, заставив их отпрянуть друг от друга. Неподобающе близко, однако, как оказалось, мужчину это нисколько не смущало. Он знал больше, гораздо больше, потому позволял им эту вольность.
- Я полагаю, вам хочется разобраться что к чему во всей этой истории? – Осторожно поинтересовался Бернард и сел на диван рядом с камином, на полу перед которым и пригрелись Александра и Фредерик.
Девушка нерешительно покосилась на юношу, чьи волосы были цвета ночи, тот уверенно кивнул.
- Если брать во внимание то, что говорил сам Эгон, то часть его души томиться и во мне, и в Александре. Более того, - Фредерик почесал густую смоляную бровь, - Дамочка и Авенир того же поля ягоды.
Бернард удовлетворенно кивнул и, положив ногу на ногу, облокотился на спинку дивана.
- Скажем так, участников вы определили верно, юноша.
- Фредерик. – Напомнила ему Александра.
Бернард пропустил ее замечание мимо ушей, на память он никогда не жаловался, потому прекрасно помнил, с кем разговаривал, но всепоглощающий червь ревности, прогрыз дыру в непреклонной вежливости мужчины.
Фредерик сразу раскусил намерения Бернарда, коих он и не скрывал, и не собирался сдавать свои позиции или уступать Александру этому нагловатому щеголю. Хотя, признался он сам себе, не попасть под его обаяние было крайне сложно. Фредерик накрыл своей ладонью продрогшие пальцы Александры, которые, как учила мать, лежали ровно на коленях.