- Он мне не отец. – Сквозь стиснутые зубы зло выплевывает Александра. Оттолкнув Бернарда, продолжавшего стоять к ней слишком близко, проскальзывает в дальний угол комнаты и садится прямо на пол, направляя свой упрямый взгляд в пустую стену.
- Прости. – Без явного сожалению произносит Фредерик. Он хотел ее задеть, и у него это получилось. – Эгон. Он все еще держит нас на коротком поводке. Похоже, ему не терпится испытать что-то новое.
Александра нервно сглатываю подступившую желчь. Снова страх. Непреодолимый и первобытный. Он появился на свет раньше нее, поэтому и заявил свои права, как старший в их союзе.
- Что-то новое… - Чуть слышный шепот нескрываемого ужаса срывается с ее губ.
Тихие шаги за ее спиной. Фредерик. Он садится рядом и вытягивает свои длинные ноги так, что они упираются в стену.
Бернард судорожно втягивает воздух и покидает комнату. Ему до сих пор не удалось объяснить себе природу их с Фредериком тесной связи, хоть и понимал ее. Вопреки здравому смыслу, он остается верен своим обещаниям и клятвам, посему молча принимает всякое безрассудство со стороны девушки, что так долго искал. К стыду своему Александре стоит признаться, что благоразумной ее едва ли можно назвать, отчего последний месяц Бернарду приходится несладко. Его речи такие пламенные, не будят в ней должной искры. Его глаза такие искренние, не пленяют ее загрубевшее сердце. Его безмолвная защита, не требующая ничего взамен, заставляет лишь чувствовать за собой вину.
Мгновение, и Александра обо всем забывает. Фредерик обнимает ее и соединяет их лбы.
- Забудь, что я сказал. – Чуть слышно говорит он. – Я глупый и незрелый. Совсем не важно, сколько мне лет на самом деле. Когда ты рядом, я чувствую себя уязвимым, а Бернард… - Его тяжелый вдох. – Этот джентльмен чрезмерно красноречив. Порой мне так и хочет вырвать его язык, чтобы понять, каким медом он его мажет.
Она улыбается. Их волосы переплетаются. Они чувствую тепло друг друга, тепло человека рядом с собой, ощущая на губах его дыхание.
- Честно, Алекс. Порой он такое и с таким жаром парирует, что я сам был бы готов задрать юбку, если бы, конечно, она у меня имелась.
Александра кладет ему руки на плечи, чтобы заглянуть в темные как ночь глаза.
- Обещай, что больше подобного не повторится! – Слова тверды, как и ее уверенность.
- Даю слово! Больше никогда не посмею назвать Эгона твоим отцом и…
Она прерываю его клятву, закрывая рот ладонью. Это совсем не то, что имелось в виду.
- Обещай, - трясущимся голосом отчаянно пытается донести до него своё единственное выжившее в беспросветной глуши желание, - обещай, что тебе больше не будет больно. Обещай, что не дашь ему схватить себя. Не позволишь повториться тому, чего никогда и не должно было случиться. Прошу, обещай мне только это.
Фредерик долго смотрит на нее. По сжавшимся в тонкую линию губам под ее ладонью, она понимаю, что он злится. Теперь только им двоим известно, что творилось за закрытыми дверьми особняка тогда еще дяди Александры. Эта общая тайна и боль связала их сильнее и крепче кровного родства.
Черты его лица расслабляются. Она уверена, что даже спустя столько лет, сон Фредерика далек он безмятежного. Рука его медленно поднимается к лицу девушки, пальцами он слегка касается шрама, подарившего ей вечную ухмылку. Она закрывает глаза и старается не дышать, только запоминать. Каждое движение, каждое касание, каждый размеренный вдох и выдох.
- Ты – самое прекрасное, что случалось в моей жизни.
- А ты в моей. – Александра выдыхает эти слова в его горячие губы.
- Банально, не правда ли? – Его усмешка.
- Ты наверняка прочитал это в одном из женских романов.
- Возможно. – Фредерик зарывается одной рукой в ее длинных волосах, а другой стремительно притягивает к себе за талию. – До Бернарда мне еще очень далеко.
- Возьми у него пару уроков. – Она обвивает его руками за шею.
- Одному он точно не сможет меня научить, потому что не знает, насколько это прекрасно. – Его сердце заходится, а каждая мышца в теле напряжена до предела.
- Чему же? – Интересуется девушка, ухмыляясь, потому что уже знает, к чему ведет этот разговор.