Александра распахнула свои бездонного цвета глаза и смущенно отвела взгляд, пряча вспотевшие от волнения ладони на раскрасневшихся щеках.
- Какой же? – Робко произнесла она.
- Я люблю ее всей душой. – Бернард закончил свою речь, тщетно пытаясь скрыть разочарование от взгляда на белоснежную руку, покоившуюся на коленях девушки, а не трепещущую у него на груди.
***
Фредерик задерживался в этот вечер. Минула полночь, а он так и не появился, потому Александра не гасила свечей.
Бернард нашел ее за книгой у камина и, осторожно опустившись на мягкие диванные подушки рядом с ней, начала неспешно напевать свою тихую песнь о любви.
Девушка не заметила, как привыкла к настойчивому и осторожному проявлению чувств со стороны Бернарда.
- Александра, - начал он тогда, - я готов ждать столько, сколько угодно вашей душе. Пусть это займет целую вечность, благодарю судьбу лишь за то, что она у нас есть. – Его взгляд прожигал насквозь своей решительностью.
- Говорят, подобные утверждения не достойны мужчины.
Не единожды она слышала схожие речи, часто ютясь в тесной компании юношей, что наперебой доказывали друг другу собственную независимость от женских чар. Ни один из них не боялся оказаться под юбкой юной прекрасной особы, но каждый испытывал страх пасть еще ниже и оказаться под каблуком у властной дамы. Первое казалось достойным даже для Авенира, уж от кого, а от него Александра не ожидала такого поведения. Берри с достоинством высказался, что количество тех самых юбок прямо пропорционально достоинству мужчины и его цене в обществе. Фредерик привычно отмалчивался, но было заметно, как загорелись его глаза при разговоре о юных особах, однако, он оказался сдержаннее всех в обществе одной из них. Виной тому стала их роковая связь, дьявольская нить, соединившая их души и не давшая выбора на иной исход.
- Так, может, это говорят недостойные мужчины. – Бернард был уверен в себе и не сомневался ни на секунду в своих словах.
Для Александры этот разговор был глотком свежего воздуха в непроглядной тьме ее жизни. Девушка была счастлива высказать слова, томившиеся на сердце уже долгие годы. Она была удовлетворена ответом Бернарда и, заправив выбившуюся прядь за ухо, заговорила вновь.
- Вы продолжаете повторять без передышки, что одной вашей любви будет достаточно нам двоим, а моя бесчувственность нисколько вас не задевает.
Он кивнул в подтверждение ее слов.
- Спешу вас огорчить, - Бернард напрягся и весь обратился в слух, - в моем сердце поселилась благодарность. При виде вас она теплом растекается по моему телу, мягко укутывая заледеневшую душу. Не смею обещать, что смогу и дальше оставаться холодной в вашем присутствии.
Мужчина молчал. Александра занервничала.
- Вас это расстраивает? – Наконец, спросила она, осознав всю нелепость вопроса уже после произнесенных вслух слов.
- Нисколько. – Ответил он, ни капли не смутившись. – Я счастлив.
И это было действительно так. Он был счастлив и не скрывал этого.
~ ... ~
Запись в дневнике:
«Спешу снова к вам, мой дорогой читатель!
Не смею описать обыденными словами моего огорчения. Как искусно история создает героев, так же искусно она маневрирует второстепенными ролями. Я понадеялся на свою сварливую и старую знакомую Удачу, но мои надежды не оправдались.
Приходя в тот страшный дом, я был уверен, мне уготована честь героя, спасшего свою возлюбленную, но моя роль оказалась иной, без эпохальных сражений во имя любви.
Прописные правила, что всегда со мной во внутреннем кармане пиджака, говорили яснее ясного, что усмирить Эгона по силами только его дочери. Тем не менее, мой любознательный читатель, я не погнушался испытать шанс, подаренный мне.
Вся сила ненависти скопилась в моем левом запястье. Призрачное пламя жгло и жевало мою плоть, а мне не терпелось подарить смертельный отпечаток ладони бренному телу Эгона.
Дверь отворили мне юноша в ужасно бледном виде. Цвет его лица был таким, словно из его вен выкачали всю кровь, оставив лишь самую малую толику для возможности открыть для меня эту самую дверь. Кудри его были светлы, а губы пухлы, да и весь его ангелоподобный лик утвердил меня в собственно догадке. На пороге стоял чуть живой Авенир.