Он скрылся за дверью, оставив взлахмоченного Берри в недоумении. Не успела Ирина скинуть с себя одеяло, как дверь снова распахнулась.
- И умоляю, не выбирай больше гостиниц столь далеких. При всем желании, искать тебя было сущим адом. – Протороторил Фредерик.
Женщина презрительно фыркнула и чуть слышно выругалась.
- Прошу прощения. – Бросил через плечо юноша, чьи волосы были цвета ночи, и хлопнул за собой дверью.
- Друзей, как и болезни, не выбирают. – Разочарованно пропела Ирина, натягивая на упругие ягодицы нижние юбки платья.
- Где ты услышала подобную чушь, милая? – Поинтересовался Берри, уже полностью одетый.
Женщина невозмутимо пожала плечами.
- Беру свои слова назад о твоей сообразительности. Это была глупость с моей стороны, сказать что-то, сперва не подумав.
- Хам!- Выпалила она сквозь смех.
- Ты бы, вероятно, пожелала забыть и больше никогда не вспоминать этого хама? – Он подкрался к ней, как хищный зверь и стиснул в объятиях, далеких от нежных.
- О, безусловно. – Она мурлыкала и путалась пальцами в его волосах.
- Ты же знаешь, что я исполню любое твое желание. – Берри выдохнул эти слова ей прямо в раскрасневшиеся от ночных поцелуев губы.
Ирина трепетала в его руках. Она закрыла глаза и чуть приоткрыла рот, в ожидании его медового поцелуя.
Он склонился над ней, оросив ее лицо своим теплым дыханием. Точно тигр притаившийся в засаде, вдохнул ее аромат, который смешался с запахом его собственного тела и, мягко опустив ладонь на ее тяжело вздымающуюся от желания грудь, исполнил желание Ирины. Больше она ничего не вспомнит. Никогда.
***
- Боюсь спрашивать, почему ты так задержался. – Фредерик закинул руку другу на плечо. – Пошли, мне не терпится рассказать тебе, наконец-то, все, что я скрывал от тебя последние годы.
Берри вышел из гостиницы, чинно поправляя свой светлый костюм, который выгодно подчеркивал точеность его мужественной фигуры. Все следующую жизнь он будет бежать, не оглядываясь, от маленькой Береники, как от ночного кошмара.
- С чего это мне вдруг выпала такая честь, когда ты вчера даже вспоминать не хотел о моем существовании? – Его челюсти сомкнулись, слова шагали четким и ровным строем из его уст. Обида на друга вгрызалась прямо в горло.
- Все она. – Лицо Фредерика озарила улыбка, отчего его вечно унылый и загадочный, по мнению многих дам, вид стал выглядеть весьма гротескно.
- Она? – Берри приподнял одну бровь. Не часто Фредерика можно было увидеть таким воодушевленным и говорящем о таинственной незнакомке.
Молодой человек посмотрел другу прямо в глаза и с придыханием произнес:
- Александра.
Берри резко остановился и скинул руку Фредерика. Его грудь тяжело вздымалась от переполняющего его гнева. В день смерти этой девушки, он зарекся хотя бы в мыслях рисовать ее образ. Ее имя стало запретным, было предано анафеме в храме его душевного равновесия. Он не терпел ничего, что хоть как-то напоминало о ней. Ему стало ненавистным присутствие ее духа в их доме, вечно подстерегающего, вечно алчущего внимания Берри. Он умолял о забытьи, просил отнять его жизнь у Эгона, но не случилось ни того, ни другого, несмотря на калейдоскоп попыток.
- Почему ты заговорил о ней? – На скулах Берри заиграли желваки, а вены на шее напряглись. Его дыхание стало тяжелым, оттого грудь высоко вздымалась и резко ухала вниз.
- Я не скажу больше ничего, дамочка. – Фредерик был в одном вдохе от удара в солнечное сплетение, называя друга старым прозвищем. – Просто доверься мне.
Берри выдохнул, его плечи дернулись, каждая мышца в его теле натянулась на тетиву ожидания развязки этого самоуничижающего диалога.
Фредерик вел его вдоль улиц, бесконечных, длинных и скучных до безумия. Они не таили в себе ничего нового, все старое все так же было выставлено напоказ. Молодых людей провожали восхищенные взгляды, жадно пожирающие их. Некоторые, будто заглядывая в саму суть вещей, касаясь лишь вскользь взором их лиц, резко отводили глаза и старались перейти на другую сторону дороги. Такое поведение Берри считал благоразумным, в этих людях все еще властвовал инстинкт самосохранения. Пока мы близки к своему началу, считал Берри, мы не превращаемся в самых страшных существо на этой земле. В людей, которым чуждо всякое проявление человечности.
Их путь был долгим. В этом году осень выдалась теплой и сухой. Запах опавших листьев застрял в носу, норовя пробраться прямо к горлу и на язык, где осядет дыханием мертвой природы. Берри ненавидел любой аромат, связанный со смертью. Погашенная в доме свеча вечером и вовсе вызывала у него приступ дурноты. В его памяти, как он ни старался, все еще живы картины прошлого. Суд, расправа которого была скорой, не пощадил Александру, бросив эту маленькую и хрупкую девушку в бездну пламени.