Александра не решалась приблизиться к молодому человеку. Пока она томилась в ожидании, боясь сделать хоть одно лишнее движение, словно один взмах ресниц был способен спугнуть Берри, чувство вины и груз тайны вернули ее на много лет назад.
Он вернулся. Спустя закат и рассвет, но вернулся. Она все так же ждала его. И сейчас, когда слова теряли смысл, она позавидовала красноречию Бернарда, который участливо покинул дом, оставив их втроем с Фредериком, чтобы дети, коими он их считал, могли прийти к общему согласию. Краем глаза Александра видела его проходящим по саду то в одну, то в другую сторону.
- Тебе не обязательно говорить. – Девушка аккуратно сложила руки на коленях. Этот жест всегда успокаивал ее, так она была на мгновение ближе к своей настоящей матери.
- Дамочка, я не считаю, что сокрытие тайны в целях безопасности является чем-то постыдным, за что нам стоит извиняться.
Берри зло сверкнул глазами в сторону Фредерика, который уселся между ним и Александрой и начал свою оправдательную речь с упрека в сторону упершегося рогом друга.
- Фредерик, мы могли сообщить об этом Берри…
- Нет! – Отрезал Фредерик. – Не могли! И ты сама это прекрасно понимаешь. Чем закончилась история с Авениром? Одному Богу известно, о чем думал это сорванец, когда вопреки твоим просьбам и мольбам выдал тебя Эгону.
Признаться, Берри даже удивило то, с каким презрением Фредерик произнес имя Эгона. Не так давно, а на самом деле минуло более пятнадцать лет, они почитали этого могучего мужчину за спасителя.
- Берри не мог знать того, что знаю я. – Александра положила руку на плечо распалившегося Фредерика.
- Если вы будете продолжать говорить так, будто бы меня здесь и вовсе нет, то, будьте уверены, я так ничего и не узнаю. – Берри сложил руки на груди, когда на него уставились две пары глаз.
Известие о настоящей сущности Эгона не может стать для этого юноши, чьи черты лица все еще были женственными, более сильным ударом, чем они стали для самой Александры, потому, избегая излишних подробней и красивых метафор, в которые можно было бы уместить весь этот ужас, она сказала:
- Для тебя это станет новостью, но у меня есть отец, и ты его очень хорошо знаешь. Он был им до того, когда попросил меня умереть ради собственного бессмертия. – Александра набрала в легкие побольше воздуха и продолжила. – И остался им даже тогда, когда представился моим дядей и позволил сгореть в огне, когда хладнокровно перерезал мне после этого горло, говоря о том, что ни одна из этих ролей не вдохновила его на проявление жалости к собственной дочери. Да. – Подтвердила она ошеломляющую догадку Берри. – Это Эгон.
Ее спокойствию можно было только позавидовать. За столько лет она научилась рассказывать свою эту историю так, словно речь шла о совершенно постороннем человеке. Александра зареклась примерять на себя роль жертвы. Ведь эта судьбоносное предназначение само на нее накинулось, вцепившись когтистыми лапами. Так вот, Александра решила, что будет делать вид, точно все это лишь спектакль, который ей предстоит отыграть в своей комнате в одиночестве.
- Ты, должно быть, шутишь. – Берри откинулся на спинку дивана. - Не знаю, как иначе оправдать твои слова. Если только, ты объяснишь мне, почему тогда отец столько лет представлялся дядей собственной дочери?
- Какое же кривое у тебя чувство юмора, если подобное после случившегося ты способен принять за шутку. – Фыркнул Фредерик.
- Мне стоит сказать правду или солгать во благо? – Поинтересовался Берри у Александры.
- Смотря, что ты почитаешь за благо?
- Твое дыхание.
- Это иллюзия. Обман. – Александра отвела взгляд в сторону.
За окном, облокотившись на ствол могучего дерева, спиной к дому стоял Бернард. Ветер разгонял его волосы, он, было, попытался привести их в порядок, но борьба была бессмысленной. Плечи мужчины поднялись и резко опустились, он тяжело вздохнул и посмотрел вдаль. Теперь Александра могла наблюдать его профиль, правильный и нет одновременно. Безусловно, девушка считала Бернарда красивым, все в его облике внушало чувство защищенности и какого-то неземного трепета. Однако, любоваться кем-то в данный момент было крайне неуместным. Словно почувствовав пристальный взгляд на себе, Бернард обернулся и посмотрел прямо на Александру. Она поспешно отвела взгляд и снова, душой и телом, оказалась в комнате вместе с Берри, Фредериком и их общим недугом.