Вы только представьте, сколь беден был бы наш мир, не будь в нем отчаянно влюбленных? Не было бы живописи, музыки, поэзии, гениев слова. Мужчины гибли бы от тяжелой работы, так и не познав прекрасные изгибы тела и души белокурой красавицы. Женщины прозябали бы в замызганных передниках перед плитой, так и не став чьей-то музой. Нас бы не стало к утру такого мира.
Человек способен на многое. Нет ничего, что стало бы невозможным в этом мире. Пожалуй, это больше огорчает, потому как возможными становятся и самые ужасные вещи. Я был свидетелем, был судьей, но никогда мне не приходилось быть участником.
Моя ладонь отпечатывалась на посягнувших в борьбе со Смертью на победу. Они просто не знали, что на этот случай у нее решение тоже имеется. Потому к вышесказанному хочется добавить, что любое «невозможное» ставшее явью имеет последствия. Невозможно, чтобы дождь прошел незамеченным, как невозможно сдержать кашель.
На моем счету огромное число жертв, но я ли был виновником их необдуманных действий и бесславной кончины? Нет.
Однако, эта история началась с меня. В тот день, когда я не смог сдержать слов, срывающихся с одурманенного алкоголем языка. И теперь, когда я столкнулся с расколом невинной души, меня кидает в холодный пот от того, что мне придется сделать, чтобы выполнить свою работу до конца, и какие последствия это под собой будет иметь.
В доказательство моего крайнего смятения, приведу ниже выдержку из письма, с коим очнулся чуть более двухсот лет назад и брожу по миру до сих пор:
«Раскол души – исключение из правил. В данном случае твоей целью становится не носитель идеи, а источник раскола. Источник должен уничтожить всех носителей собственноручно, после чего, задачей ловца становится уничтожение самого источника».
Мне неведома тайна моей прошлой жизни, как неведом источник сия послания.
Мне нет прощения. Искупление невозможно.
Теперь я принадлежу только ей.
Ее Бернард».
~ ПОКАЯНИЕ ~
Эгон мерим шагами огромную залу, где от прибывших гостей рябило в глазах. Их наряды были богатыми, показными, изысканными, до одури мерзкими в своей претенциозности. Он резко остановил похожего на попугая мальца, слонявшегося от одной пышной юбки к другой, и, хищно сверкнув глазами в сторону входа, плюнул ему прямо в лицо:
- Если ты сейчас не перестанешь вести себя, как обезумевший, я отведу тебя вниз. – Мальчик распахнул и без того огромные глаза и игрив захлопал ресничками.
- А что там внизу? – На вид ему было не больше восьми лет, но Эгон знал всё его, будь оно неладно, семейство, мальчишке было почти двенадцать. Если бы не их баснословные богатства, они бы не подошли к дому Эгона и на пушечный выстрел.
- О, там то, что никогда бы не захотел узнать. – Эгон только сильнее стиснул локоть мальчика. Тот, не понимая, в какой опасности оказался, продолжал елозить ногами по полу, то и дело наступая на ноги хозяина вечера, чем только больше злил его.
- Отчего же, Эгон, вы всегда рассказываете занимательные истории.
Нехотя Эгон выпустил из цепкой хватки мальчишку и, сморгнув пелену гнева, посмотрел на приближающуюся к ним мать этого негодника.
- Мадам! – Чуть более радушно, чем ничего, произнес он. – Я рад, что вы почтили мой дом своим присутствием. – Он поцеловал ее руку, едва касаясь губами холодного шелка перчаток.
- Мой супруг, к сожалению, не смог выбраться, но дал мне указ, передать вам свое почтение. – Она растянула губы в улыбке, явно заигрывая с ним. Ее рука коснулась могучей груди Эгона.
Мальчишка засуетился вокруг матери, будто бы все понимая. Она посмотрела на него и кивнула в сторону разряженных в пух и прах барышень. Юнец ретировался быстро, только все и видели его светлую макушку.
- Виктория. – Эгон убрал ее руку, нисколько не беспокоясь о чувствах женщины. – Понятия не имею, о чем вы толкуете.
Та лишь закатила глаза, показывая, как ей претит его упрямство.
Эгон не желал ее общества, но на отчего-то решила, что теперь их связывает нечто большее, нежели тайные встречи под покровом ночи.
Ее жаркий шепот оросил шею Эгона, до уха женщина просто не доставала.
- Вы же понимаете, что являетесь единственным утешением несчастной вдовы.
- Екая невидаль. – Так же тихо ответил ей Эгон. – Зваться вдовой при живом муже.
- От мужа там лишь одно название. – Понурила плечи Виктория. Ее светлые волосы в этой полутьме совсем не казались седыми, хотя лета давно забрали в уплату долга ее былую красоту.