Ну а когда мы приехали в загородный дом Споффардов, мы все рассказали семье Генри, и вся семья была просто в восторге, потому что впервые со времен войны у них появилось что-то определенное, чем они могли бы заниматься. Ну, то есть я хочу сказать, что сестра Генри просто подпрыгнула от радости и сказала, что возьмет на себя все грузовики киностудии и разберет их до основания.
Ну а матери Генри я пообещала, что она обязательно снимется в фильме. Ну, то есть я хочу сказать, что я даже уверена, что мы сможем снимать ее крупным планом, потому что в каждой картине должно быть для разнообразия что-нибудь смешное.
Ну а когда я пообещала отцу Генри, что он сможет кататься по студии и смотреть на актрис, то у него едва не случился рецидив.
А потом я позвонила мистеру Монтроузу и договорилась, что он встретится с Генри, чтобы обсудить все. И тогда мистер Монтроуз сказал мне: «Благослови тебя Господь, девочка!»
Так что я начинаю верить, когда обо мне говорят, что я приношу счастье, потому что похоже, что всякий, с кем я знакомлюсь, непременно становится счастливым. Ну, то есть я хочу сказать все, за исключением мистера Эйсмана. Потому что, вернувшись в Нью-Йорк, я прочла все его телеграммы, и оказалось, что он завтра приплывает домой на «Аквитании». Ну и тогда я встретила его у парохода, и повела его на ланч в «Ритц», и обо всем ему рассказала. Мистер Эйсман очень, очень расстроился, потому что сказал, что как раз тогда, когда он закончил мое образование, я собираюсь сбежать и выскочить замуж. Но я сказала мистеру Эйсману, что он должен только гордиться этим, потому что, когда он увидит меня — жену знаменитого Генри Споффарда — на ланче в «Ритце», я непременно кивну ему, если замечу, и что тогда он сможет указывать на меня и говорить всем своим друзьям, что именно он, Гас Эйсман, тот человек, который занимался моим образованием, которое и помогло мне занять столь высокое положение в обществе.
Ну и это вполне утешило мистера Эйсмана, а мне и вправду все равно, что он скажет своим друзьям, потому что, в конце концов, его друзья — люди не моего круга, и потому, что бы он им там ни говорил, в моем кругу это не станет известно. Ну а когда наш ланч закончился, я и в самом деле подумала, что даже если мистер Эйсман и не казался очень уж счастливым, но, похоже, что он не может не чувствовать некоторого облегчения, особенно вспоминая о моих хождениях по магазинам.
Ну а потом была моя свадьба, на которой присутствовал весь свет Филадельфии. И все эти светские люди были со мной очень милы и любезны, потому практически у каждого из них был готовый сценарий, и все они говорили, что моя свадьба — это просто восхитительно!
Ну, то есть я хочу сказать, что даже Дороти сказала, что все было очень красиво, правда, она добавила, что ей приходилось заставлять себя думать о смерти, чтобы не расхохотаться, глядя на окружающих. Но это просто лишний раз доказывает, что для такой девушки, как Дороти, нет ничего святого и что даже брак не вызывает у нее благоговения.
Ну а после того, как закончилась свадебная церемония, я случайно услышала, как Дороти, беседуя с мистером Монтроузом, сказала, что я была бы великолепна в роли, в которой нужно было бы изобразить лишь три чувства: веселье, слезы и негодование. Так что неудивительно, что после этого я не могу поверить, что Дороти — мой настоящий друг.
Мы с Генри никуда на свой медовый месяц не поехали, потому что я сказала Генри, что это и в самом деле было бы эгоистично с нашей стороны — сбежать тогда, когда наше присутствие так всем необходимо. Потому что, в конце концов, нам с мистером Монтроузом придется много времени провести вместе, чтобы доработать сценарий, потому что мистер Монтроуз говорит, что я просто набита доверху идеями.
Ну а чтобы Генри было чем заняться, пока мы с мистером Монтроузом работаем над сценарием, я уговорила Генри создать благотворительную Лигу для девушек-статисток и дать им возможность делиться с ним своими проблемами, чтобы он мог помочь им морально. И эта Лига имела очень, очень большой успех, потому что на других студиях сейчас нет работы и у всех девушек из массовки нет ничего лучшего, но все они знают, что Генри не допустит их к работе на нашей студии, если они не вступят в благотворительную Лигу. И чем хуже они, по их словам, были до встречи с Генри, тем больше он любил их, так что Дороти говорит, что она вчера была в студии, и говорит, что если бы все эти сценарии своей жизни, которые девушки рассказывают Генри, можно было экранизировать, то все фильмы начинались бы прямо с их младенчества. Ну а сам Генри говорит, что я открыла перед ним целый мир и что он никогда в жизни не был так счастлив.