— Извини, служебная тайна. Когда раскрою дело, посвящу тебя в некоторые детали.
— То есть мне придется ждать две недели?
— Как получится. Хотелось бы завершить расследование раньше.
— Ладно, я займусь вашей красоткой, но что я буду с этого иметь?
— Ничего себе заявочки! Это я должен бы брать с тебя деньги за наводку, поэтому отработаешь за спасибо.
— Приятно слышать слова настоящего друга.
По сценарию охмуреж должен был начаться перед закрытием магазина. Мы планировали, что Гвенни посетит лавочку Дебби под видом случайного покупателя, купит какую-нибудь безделушку (тут я прошипел сквозь зубы, чтобы он не тратил на покупку большую сумму, мы потом ее, конечно, включим в раздел служебных расходов, но злить клиента понапрасну не стоит), завяжет беседу, а потом под каким-нибудь благовидным предлогом утянет красивую хозяйку в ресторан или ночной клуб (еще одно предупреждение по поводу расходов — деньгами не сорить, гулять на свои).
— Вот это да! Я что ради вас буду тратить собственные наличные? — поразился Гвенни.
— Они вернуться к тебе сторицей, — заверил его я.
Гвенни нарядился как настоящий франт. Пускай ростом он не вышел, но ума и породы ему не занимать.
— Ну, как я выгляжу? — спросил он, красуясь перед большим зеркалом.
— На все сто, — откликнулся я.
— Знаешь, Гвенни, — сообщила Лиринна, — я еще могу передумать и выйти замуж за тебя, а не за Гэбрила. Ты такой красавчик!
— Чего! — Я состроил самую свирепую рожу, на которую только оказался способен. — Гвенни, у тебя есть охотничье ружье?
— Нет, зато у меня есть прекрасная коллекция кинжалов.
— Неси ее. Сейчас я что-нибудь подберу для этой неверной.
Мы еще долго шутили примерно в таком духе, пока Гвенни не убедился в том, что готов. Встретиться договорились утром в моей конторе. Я поймал кэб, и приятель укатил на романтическое свидание, благоухая, как чайная роза.
Других планов на сегодня не было. Я спросил Лиринну, когда она в последний раз видела призрака барона Отто фон Бомма.
— Давно. Ему надоело сидеть на одном месте, и он отправился побродить по королевству. Обещал навестить по возвращению.
— Ясно. А Алур? Как поживает наш волшебник?
— Он купил дом в пригороде, живет вместе с Милой, правнучкой и одновременно ученицей. В городе бывает редко. Слышала, что власти хотели привлечь его для своих нужд, но он категорически отказался. Пригрозил устроить кучу неприятностей, если они снова сунутся.
— Молодец старик! Может быть, мы его навестим как-нибудь при случае? — спросил я.
— Закончим дело и навестим. Я испеку пирог. Алур любит ягодные пироги.
— А уж как я их люблю, — произнес я, привлекая к себе эльфийку.
— Сильнее чем меня?
— Ответ отрицательный.
Вечер пролетел настолько незаметно, что я не понял, когда на небе успели загореться звезды. Мы вновь гуляли по вечерним улицам столицы и целовались как сумасшедшие на лужайке возле дома Лигреля.
— Зайдешь? — спросила эльфийка, высвобождаясь из объятий. — Папа о тебе спрашивал.
— Я чувствую себя неловко, — признался я. — Он догадывается о наших отношениях?
— Папа обо всем догадывается, — засмеялась эльфийка. — Про наше вчерашнее прощание под окнами дома ему уже успели напеть все соседи.
— И что он говорит?
— Ему интересно, сумеешь ли ты называть его папой?
— Хороший вопрос, — признался я, ломая в руках шляпу.
Вместо выяснения мы занялись другими, не менее интересными делами.
Я едва успел проскочить через мост до того, как его развели.
Мне почему-то снова приснилась бывшая жена. Мы сидели на веранде старого дома и разговаривали. Она как будто хотела сказать что-то важное, но не могла решиться. Проснулся я с первыми лучами солнца, бодрый и… голодный как волк. До прихода Лиринны удалось умять банку с тушенкой, купленную в одном из круглосуточных магазинчиков.
Эльфийка появилась как по расписанию — в девять часов. В отличие от многих женщин, она отличалась пунктуальностью, но жениться на ней я хотел по совсем другим причинам и не стал бы рвать на голове волосы, опоздай она хоть на несколько часов. Я был готов простить ей все, что угодно.
Мы пили кофе и разговаривали о совершенно посторонних вещах. Она рассказывала, как прожила этот год и сколько ей пришлось всего натерпеться, а я… я испытал чувство растерянности. Все воспоминания за время службы в армии сводились к унылым однообразным армейским будням, к потасовкам и схваткам, из которых мне удавалось с трудом уносить ноги, к тупости большого начальства и к смертельной скуке, бравшей меня в плен в редкие минуты свободы. Неужели эти темы могут заинтересовать Лиринну? Поэтому я все больше молчал и слушал ее ласковый и нежный голос.