Тэкс тогда что-то шепнул Бастеру, тот ухмыльнулся и шепнул:
— Вперед, ребята! Командир задерживается.
Метров через сто Бастер сказал:
— Стоп, ребята! Подождем командира.
Тэкс приближался к ним, легко неси на плече связанную девушку с кляпом во рту.
— Зачем ему девчонка? — спросил Берди. Бастер хмыкнул, Сонни и Мэт промолчали.
Да зачем нам эта девушка? — тревожно продолжал спрашивать Берди. — Что от нее можно узнать?
— Стиллберд, молчать! — рявкнул Тэкс. На базе он вылакал полфляжки рому, передал оставшееся Бастеру, поднял девушку и вынес ее из палатки.
— Куда он ее понес?! — крикнул Берди.
Через некоторое время послышался отчаянный гортанный крик. Берди схватил автомат и ринулся к выходу, но Бастер навалился на него, сжал в стальных объятиях и забормотал, дыша в лицо ромом:
— Спокойно, детка. Спокойно, птичка. На войне совсем другие законы, чем в «Армии спасения».
Через некоторое время Тэкс позвал Бастера. Бастер разжал объятия, но Берди в этот момент харкнул ему прямо в лицо. Бастер страшно ударил его в живот, зверски рыча, схватил за горло, но вдруг разжал пальцы, махнул рукой, пробурчал:
— Может, ты и прав, птица. Скорее всего прав. Но Тэкса ты не трогай. Он тоже прав.
Вошел Тэкс с девушкой на руках. Исподлобья он осмотрел товарищей, бросил девушку в угол и сел к рации.
К вечеру у Берди началась резь в животе. Похоже было, что его подкосило какое-то тропическое желудочное заболевание.
Все эти дни, несмотря на принятые мощные антибиотики, он терял силы от боли, тошноты. Он почти не мог двигаться и лежал в липком поту, с пересохшими губами, а рядом с ним, прикрытая одеялом, лежала несчастная девушка, а Тэкс, настоящий садист, все чаще выносил ее из палатки.
Бастер мрачнел с каждым часом, Сонни был как туча, а Мэт начал нервно хихикать. Похоже было на то, что в палатке может каждую минуту вспыхнуть кровавая драма, когда вдруг прозвучал спокойный голос командира:
— Бизон, Бизон, я Пума…
— Слава богу, Джин жив, — прошептал Берди.
— Ура! — завопил Сонни.
Тэкс встал, нервно потянулся и сказал, ни к кому не обращаясь:
— Пожалуй, надо от нее избавиться. А то этот «колледж-бой» развезет здесь интеллигентские сопли…
Тогда Берди из последних сил, почти теряя сознание, сполз со своего ложа, поднял автомат и поставил его на боевой взвод.
— Буду стрелять, — пробормотал он.
— Как вам это нравится, ребята? — возмущенно проорал Тэкс, глядя в дуло автомата.
— Сядь-ка на свое место, Тэкс! — крикнул Сонни.
Мэт и Бастер молчали.
Через полчаса из джунглей вышел Джин.
После того как Тэкс доложил Джину о действиях А—234, они вышли на связь с центром спецвойск в Ня-Транге. Из центра поступили поздравления, приказ пустить в действие мины и обещаний ровно через сутки прислать вертолет с авианосца «Кирсардж», который вот уже несколько дней барражировал по кромке нейтральных вод в Тонкинском заливе.
Один за другим два радиоимпульса полетели из лесного логова, один — в хайфонский порт, другой — к полотну железной дороги. После этого Джин подсел к Берди, расстегнул его куртку, поднял майку. Впалый волосатый живот его друга был покрыт яркой крупной сыпью с гноящимися пузырьками. Лицо Берди уже приобрело синюшный оттенок, пульс еле прощупывался.
— Наверное, я загнусь, Джин, — прошептал Берди.
— Спокойно, дружище, — сказал Джин. — Мы еще с тобой поедем на джазовый фестиваль в Ньюпорт. Послушаем Эллу и Сэчмо, похохочем…
— И Дэйва Брубека, Джин? — улыбнулся Берди
— И Брубека, конечно.
Джин вынул маленький стерильный контейнер, надел резиновые перчатки, ввел Берди сильнодействующие сердечные средства и антибиотики. Берди заснул.
— Есть что-нибудь выпить, ребята? — спросил Джин и вдруг заметил, что в углу палатки кто-то шевелится. Схватив пистолет, он прыгнул в угол, сорвал одеяло.
На него с застывшим ужасом смотрели огромные полудетские глаза.
Несколько секунд Джин, не шевелясь, разглядывал связанную девушку. Клочки разорванной одежды почти не прикрывали ее тело. Потом он повернулся к своим солдатам. Ярость горела во всем его теле ровным и беспощадным огнем.
— Чьих рук дело? — медленно проговорил Джин. Бастер, Сонни и Мэт смотрели в землю. Один лишь Тэкс напряженно смотрел на него.
— Чьих рук дело, подонки, грязные шакалы?
Солдаты молчали.
— Проклятые уголовники! — прорычал Джин. — Так-то вы проводите в жизнь политику «Американец — друг»? Так-то вы налаживаете дружбу с местным населением? Я передам вас всех военному суду!
— Это моя подружка, Джин, — криво усмехнулся Тэкс. — Подумаешь, большое дело…
— Встать! — рявкнул Джин.
Тэкс вскочил и вытянулся. Видно было, что он умирает от страха.
Не помня себя, Джин ударом в челюсть бросил его в угол, пнул несколько раз ногой, плюнул в лицо.
— Вы ответите за оскорбление американского военнослужащего, лейтенант Грин! — завизжал Тэкс и закрыл лицо руками.
Джин выбежал из палатки и остановился, сжав руки на горле. Через несколько секунд он поймал себя на том, что рычит как зверь.
Мир, бессмысленный, жестокий, в миллионах светляков, гнусный, низменный мир лживо шумел листвой, лживо пиликал на идиотских скрипках, лживо смердел парфюмерными запахами.
В двух или трех метрах началась какая-то бешеная возня, раздался предсмертный визг. Джин откинул полог палатки и в полосе света увидел двух гигантских бамбуковых крыс, которые рвали на части маленького, величиной с зайца, олененка.
Джин выхватил пистолет и стал стрелять в эту бьющуюся похотливой голодной дрожью массу. Стрелял до последнего патрона в обойме.
Утром пришел связной Дао. Он откинул полог и встал на пороге, оглядывая сидящих с чашками кофе американцев.
— Хай, Дао! — сказал Бастер. — Это наш связной, Джин. Ну что ты стоишь в дверях, парень? Садись к столу. Как там наши игрушки? Сработали?
— Твоя был Хайфон, делал взрыв? — спросил Дао Джина.
— Да, — проговорил Джин, глядя в каменное бесстрастное лицо вьетнамца.