К стойке бара подошла высокая, статная блондинка. Она тоже пела:
Она небрежно облокотилась на стойку.
— Вы обо мне спрашивали? — Женщина спросила это так просто и естественно, словно она с Джином была давно знакома, он пришел к ней в гости, а она была чем-то занята.
Джин догадался, что это Торнадо Тони. Торнадо была в длинном платье из белого шифона, плотно затянутом в талии… На высокой белой шее — брошь Нефертити, на ногах египетские сандалии.
— Я хотел вас увидеть, ваше сиятельство, — нарочито приподнято произнес Джин.
— Моя дверь — третья слева…
— Не хотите ли выпить, миледи?
Метнув взгляд в широченное окно бара, он привскочил.
— Что вы там увидели? — слегка нахмурилась виконтесса.
— Прошу меня извинить! — в замешательстве проговорил Джин, соскальзывая с табуретки. — Простите, ваше сиятельство!
— Куда же вы? — воскликнула с обидой в голосе титулованная особа.
Джин швырнул десятидолларовый банкнот на стойку и поспешил вон.
Прямо под окнами «Крейзи Хорса» в «шевроле» оливкового цвета собственной персоной сидела Ширли Грант. Она глядела куда-то вверх сквозь открытое окно машины.
Впереди, за рулем, — о боги! — генерал Трой Мидлборо.
Джин сразу же узнал его, несмотря на то, что видел всего лишь один раз, в день «драминг-аута».
Генерал был в штатском: серебристо-белый тропикл, белый галстук-«бабочка» и белый треугольник платка в красный горошек.
Джин замер у дверей бара, не зная, как себя вести.
Тревожно оглянулся, опасаясь гнева обманутой в своих ожиданиях виконтессы.
Зачем она приехала? Почему с Мидлборо? Почему они остановились у «Крейзи Хорса»? Показалось ли ему, что они встретились взглядами, когда он случайно посмотрел в окно на улицу, или это действительно было так? И вообще, смеет ли он подходить к машине в присутствии своего самого старшего начальника?
Он встретился со спокойным взглядом генерала, но побоялся посмотреть в сторону Ширли. Во взгляде Мидлборо Джин прочел только любопытство. Генерал не подбадривал его, не разрешал, но и не запрещал приблизиться — только холодное любопытство было у него во взгляде, и больше ничего. Джин перевел взгляд на Ширли.
Только теперь она увидела его и вскрикнула:
— Джин!
Мидлборо вышел из машины, открыл ей дверцу. Теперь можно было приблизиться. Джин шел быстрым шагом. Она побежала к нему навстречу. Первая обняла.
— Молчи! — сказала она. — Никаких объяснений! Черт с ним со всем! Ты ведь человек свободный.
— Миссис Грант! — окликнул ее генерал.
— Здравствуйте, генерал, — поклонился Джин.
— Здравствуйте. Миссис Грант, я должен извиниться, мне нужно съездить за сигарами, — проявив особый такт, сказал Мидлборо.
— Скажите: «Ширли, мне нужно…»
— Миссис Ширли, мне нужно, — улыбнулся генерал.
— Ширли, — продолжала капризничать она.
— Ширли! — сдался генерал. — Когда мне прислать за вами машину?
— Я вам позвоню, — она с благодарностью помахала ему рукой в белой высокой перчатке.
— Чао, Ширли! — сказал, едва заметно улыбнувшись, Трой Мидлборо и сел за руль.
«Шевроле» плавно разрезала крыльями пространство, разделяющее «Крейзи Хорс» и «Тужур-лямур».
Из дневника Джина Грина, доставленного майору Ирвину Нею — начальнику спецотдела общественной информации.
(На этой записи нет даты.)
«Не из-за них, конечно, начинаются войны. Но и без них любые войны ни к чему… К кому возвращаться? Ради кого быть храбрым, сильным, независимым, повелевающим? Ради себя? Ради своего тщеславия? Чепуха.
Приехала — и все стало другим. К ребятам в «Крейзи Хорс» я не вернулся. Что там делать? Опять пить… А она заполнила собой все. И никакой риторики. Ни одного ненужного вопроса. И прощалась как на войне, без излишних сантиментов. Это моя женщина. Поразительно, что она не боится ни сплетен, ни доносов. Вообще, женщины гораздо отважнее в любви, чем мы. Удивил меня также наш М. Откуда такая тактичность, светская сдержанность? Поеду, мол, за сигарами, когда машину прислать? А сам — сплошная элегантность. Вот тебе и солдафон!
Храни господь женщин! Они — это целая религия, темная, правда, без начала, без конца… Терра инкогнита…
На прощанье она спросила, как девочка, про свою довольно нелепую шляпку:
— Нравится тебе моя робингудка?
— Хороша.
— Ничего, что без пера?
— Так скромней.
— А ничего, что она белая?
— Блеск! — сказал я неискренно.
Высокие белые перчатки, костюм из сине-белого твида. Белая робингудка — как это все теперь далеко! Услышал бы Бастер наш диалог, подумал бы, что я рехнулся. Птичий разговор.
— Учти, я буду появляться, — пригрозила она. — Ты будешь крутить свои солдафонские любовные интрижки, а я буду появляться неожиданно в любом месте
— Появляйся почаще, — сказал я.
Генерал Трой Мидлборо разговаривал по телефону, явно думая о чем-то, не касающемся разговора.
— Да. Да… Я вас понимаю, — говорил он, — и все-таки жестче и еще раз жестче!
Он глядел в окно на плац, по которому короткими перебежками шли в атаку его питомцы, и время от времени поворачивался в сторону человека, стоящего к нему спиной у другого окна, выходящего во внутренний двор.
— Гибкость нужна только на верхних этажах, а внизу — жестче, — продолжал генерал.
Человек, стоявший к генералу спиной, обернулся. Это был Лот. Он приехал сюда сразу же после разговора с Ширли, вернувшейся из Фейетвилля.
По нескольким фразам, сказанным ею невзначай, Лот понял, что возможна передержка, что Джина пора переводить на офицерские курсы, обминать уже в более сложных ситуациях, проверять на прочность и бросать за борт — пусть учится плавать в настоящем море. Мальчик, судя по всему, созрел.
Были у Лота и еще дела к Трою Мидлборо. Но это уже задачи второстепенные.
— Что ни день, то гости один другого значительней, — сказал генерал, выходя из-за стола.
— Вы, однако, вдали от столицы становитесь комплиментщиком. Разрешите курить, генерал?
— Сделайте одолжение!
— Сначала формальности, — Лот протянул Трою свое предписание.
— Отлично! — сказал генерал. — У меня есть свои контрпредложения. Я изложу их позднее.
— О'кэй, Трой, а теперь скажи мне, как поживает мой дружок Джин Грин?
— Джин Грин? — Генерал наморщил лоб. — Ах да! Показатели у него неплохие, но, знаешь ли, с ним что-то происходит. Чушь какая-то…
Генерал открыл сейф и вынул оттуда фотокопию листка, исписанного от корки до корки мелким, но ясным почерком.
— Узнаешь почерк, Лот?
— Конечно. — Лот взял в руки листок, внешне не выразив удивления. — Можно прочесть?
— Естественно.
— Это моя женщина… — читал Лот, — …не боится ничего… Удивил меня также наш М…»
— Что скажешь, генерал? — Он посмотрел на Мидлборо.
— Дичь! — воскликнул генерал. — В Брагге такого еще не было. Без пяти минут «зеленый берет» пишет дневник, как девчонка из частного колледжа.
— Что ж тут такого! — ухмыльнулся Лот. — Штатский человек попал в загон львов. Он влюблен. И не забудь, что человек этот все-таки по-русски сентиментален плюс интеллектуал. Ему тут, конечно, не по себе.
— Надо снять с него два слоя стружек, — решительно заявил генерал.
— Не торопись, Трой, — проговорил Лот. — Дело в том, что с Грином произошло… недоразумение. Ты меня понимаешь?… Он должен был сразу попасть на офицерские курсы. Грин зарегистрирован «фирмой». Ну, а произошла опечатка.