- Ладно, - сказал Сигбьерн, протягивая двадцать долларов.
Примроуз встала и направилась к дверям.
- Как будто собирается дождь, - сказала она. - Нам надо торопиться.
- Ну, так всего хорошего.
- Пока, приятель. Увидимся за решеткой,
- Ха-ха.
- Ха-ха.
Сигбьерн и Примроуз Уилдернессы молча шли рядом по дороге к длинному холму, пока не почувствовали, что дома остались далеко позади. Тогда Примроуз внезапно обняла Сигбьерна.
- Сиг, милый! Прости меня за то, что я была такой гнусной. Нет, я правда вела себя самым гнусным образом, и мне теперь очень стыдно. Ну, скажи, что ты меня прощаешь.
- Конечно. Я и сам был отвратителен.
- Вовсе нет. Ты был мужественным. Я знаю, как это все было для тебя ужасно, и я... я думала, что ты держишься изумительно.
- А вот опять коньки... вон там.
"Посмо-3-К". Держась за руки, они дошли до подножия длинного холма. Там от дороги ответвлялась новая тропинка и убегала в лес к шоссе, позволяя срезать путь в обход холма.
- Но, Примроуз, деточка, может быть, это чей-нибудь участок. Что, если она кончается в чьем-нибудь огороде?
- Тут нет никаких предупреждающих надписей. Ну, Сигбьерн, идем же! Во всяком случае, посмотрим, куда она ведет.
И Примроуз пошла по тропинке, которая из довольно широкой быстро стала очень узкой и почти потерялась в зарослях, хотя теперь впереди совсем близко раздавался фыркающий, непристойный шум шоссе. Тут тропинка внезапно влилась в огород, и прямо перед собой они увидели женщину с тяпкой в руках. Сигбьерн и Примроуз начали хором извиняться, но женщина выпрямилась и улыбнулась.
- Ничего-ничего. Вы не первые и не последние. А если вам нужно на шоссе, то пройдите вон туда за гараж, а оттуда прямо по подъездной дорожке.
Они поблагодарили ее и направились к гаражу - Сигбьерн впереди, а Примроуз за ним.
И они опять шли по шоссе, и проносящиеся мимо машины сгоняли их в канаву. Примроуз рвала жемчужные бессмертники и высокие пыльные лиловые астры - она рвала их сама, так как Сигбьерн совсем не мог нагнуться из-за боли в боку, а потому он нес ее букет и шел сзади. "Гнездышко". "Приют друзей".
Начал накрапывать дождь - тихий, ласковый, прохладный, несущий благодать. Они поравнялись с дощатым навесом у автобусной остановки и замедлили шаг, увидев приближающийся автобус.
- Поедем на автобусе?
- Не надо. Лучше пойдем пешком.
- Но ты же вымокнешь. А вдруг дождь испортит твой костюм? - сказал Сигбьерн, потому что очень любил ее алые вельветовые брюки и куртку.
- Этого костюма он не испортит. Да и, наверное, он поморосит и перестанет. А мне нужно еще нарвать златоцвета.
Автобус с грохотом пронесся мимо, и они отвернулись от тошнотворного запаха и удара горячего воздуха, в которых, как приучил нас верить прогресс (по замечанию Пруста), тоже кроется ностальгия. На шоссе со стороны города появилась бесшумная машина скорой помощи, похожая на катафалк, подумал Сигбьерн, и остановилась у дома на углу.
- Посмотри... - сказала Примроуз.- Ты помнишь человека, который сидел там на веранде и печатал всякий раз, когда мы проходили мимо?
- Конечно... На большой тяжелой кабинетной машинке. Неужели он...
Они остановились и смотрели, как шофер скорой помощи разговаривает с седой женщиной на веранде, но он, по-видимому, просто спросил у нее дорогу, и они пошли дальше, испытывая смутное облегчение, что это не коснулось человека с пишущей машинкой, с которым они ни разу не перемолвились ни единым словом.
Примроуз шла впереди, держа в руке усыпанную алыми ягодами веточку дерена, его карликовой разновидности, которую они открыли как-то весной, а Сигбьерн позади нее нес златоцвет. Он смотрел на Примроуз, на ее алые брюки и на шарф, которым она закутала от дождя голову, - алый, кобальтовый, изумрудный, черный, белый и золотой цвета на нем слагались в странную птицу с кобальтовым клювом и изумрудными лапами.
- Мне нужно кое в чем признаться, Сигбьерн, - сказала Примроуз.
- В чем же?
- Ту бутылку джина ты вовсе не потерял. Ты ее отдал мне, когда вернулся утром. А я ее спрятала, и ты решил, будто потерял ее.
- Так, значит, она цела и у нас?
- Конечно. И когда мы вернемся, то можем сделать коктейль.
- Умница.
Они вошли в свой собственный лес, и навстречу им выпрыгнул их кот. В серебристом, прохладном дождевом полусвете, наполнявшем лес, начала вновь расцветать какая-то надежда.