Как ни странно, он трахнул меня утром в раздевалке. Это было опасно, так как к утренней смене должна была прийти Роза (так же «повар» нашего «ресторана», как и Джерри) поэтому я кончил почти одновременно с Джингером. Если честно, тот оргазм был хорош, так как я получил его чуть раньше, и мне понравилось ощущать его твёрдый член в себе.
Джингеру, кажется, тоже понравился тот раз сильнее предыдущих, потому что он ласково провёл по моей ягодице, и мне почудилось, что мы любовники.
Дальше всё покатилось как снежный шар по склону. Я работал и в особо тоскливые дни думал, что вот надоест, вернусь домой. К родителям, к сестре, к друзьям. Что вот брошу всё к херам, похороню мечту стать архитектором и буду работать у отца в зоомагазине, как и планировалось.
Работал, думал, и несколько раз в месяц удовлетворял Джингера. Ни разу ему не отказал, ни разу даже не остановил.
Мы с ним не целовались, вообще у Джингера, который только и умел «совокупляться», не были в почёте «объятия, поцелуи, совместная ночь». Я так подозреваю. Никогда не было постоянных партнеров — ну разве что только я, и то потому, что каждый день мозолил ему глаза.
Лишь однажды в субботу, когда у меня кончилась смена, а Джингер, наоборот, только заявился, видимо рассчитывая поработать в ночь, случилось иначе.
— Стив, зайди, — он был задумчивым и даже не посмотрел на меня.
Мы переглянулись со Стю, прежде чем я вышел из раздевалки, всё ещё одетый в рабочую одежду. Постучал несколько раз в дверь и открыл, не дожидаясь разрешения.
— Присядь, — Джингер тушил окурок в пепельнице и был так серьёзен… я тогда подумал, что он меня увольняет.
Почувствовал облегчение, «наконец-то меня вытурят, и я смогу вернуться домой, не дожидаясь, пока сам решусь все бросить». Но это было не увольнение.
— Я что-то натворил? — сел за стол напротив него и ждал судьбоносных, как казалось, слов.
— Нет, — поджал губы и после, расслабившись, попытался улыбнуться. — Ты сейчас домой?
«Если ты имеешь в виду под словом «дом» комнатушку три на три с тараканами, то да, домой»
— Ну, смена кончилась, так что да, — подтвердил, мысленно зайдя в тупик, совершенно не понимая, к чему идёт диалог.
— Не хочешь ко мне?
Я, конечно, сразу понял, зачем он зовёт меня к себе и согласился.
Мне не было интересно, где он живёт, и на какой кровати спит, или куда там у него окна выходят. Было пофиг и на то, что он меня трахнет, прежде чем позволит мне поспать.
Мы подъехали к высокому зданию. Джингер жил на четвёртом этаже в небольшой, но довольно уютной квартире. Всё было выдержано в коричнево-синих тонах, смотрелось довольно гармонично.
Больше всего мне понравилась его кухня с барной стойкой, за которой он угостил меня выпивкой.
Болтали о какой-то чуши вроде мюзиклов, на которые я никогда не ходил. Но, кажется, Джингер думал, что ходил. Вообще это была странная тема, потому что Джингер сам их не любил, и, быть может, был на них от силы пару раз.
Он завёл меня в спальню, а сам ушел в душ. Не спрашивая его разрешения, я включил телик — там шёл какой-то фильм про банды, и сердце сжималось невольно от каждого громкого выстрела. Наконец Джингер вернулся, влажным и голым, и у него уже стоял.
— Я тоже помоюсь, ладно? — поднялся, как-то не рассчитывая на отказ, но именно его и получил:
— Поздно, надо было со мной идти, — его смех был мягким и очень сексуальным.
Ночь выдалась горячая. Джингер удосужился растянуть меня не только пальцами, но ещё и языком поласкал, от чего я буквально растаял. Вообще никогда не отдавался, как тогда. Никогда так не раздвигал бёдра, никогда так не насаживался. Мне было до судороги приятно принимать в себя Джингера, и я откровенно стонал под ним, слыша его громкое сопение прямо мне в ухо. Трахая, он практически не вынимал из меня член, стремясь только поглубже запихнуть, и от этого спаривание показалось мне грязнее, чем обычно. Сам не знаю почему.
Он кончил в меня, будто так и должно быть, и когда я выполз из-под него, то получил скомканный поцелуй. Мокрый и чересчур страстный, словно мы не только-только потрахались, а только-только собирались.
— Ты классный, Стив — услышал я, засыпая, и как-то по-детски расплылся в улыбке.
Эта суббота была четыре дня назад — объяснение, почему я так хорошо всё помню. После спаривания с ним мне показалось, что у нас есть будущее. Но будущее убили в нынешние сутки.
Интересно, вернутся ли копы? Смогут выяснить, кто убийца?
— Хватит курить, — Роза приоткрывает дверь и смотрит, как я дымлю не знаю какую по счёту сигарету. — Лучше вымой посуду, там немного.
— Посудомойка опять сломалась? — не докуривая, тушу и возвращаюсь в забегаловку.
Действительно немного — две тарелки, вилки, два ножа, один из которых большой и заляпан кровью. Быть может, чем-то таким и убили Джингера.
Этим-то ножом сегодня Роза резала мясо для сэндвичей. Если бы она не делала это при мне, то я бы подумал…
— Мда, — Морин входит на кухню и присвистывает. — Бедный-бедный Джингер.
Он не выглядит опечаленным, совсем. И наверное «бедного-бедного» Джингера именно это бы огорчило больше всего. Ведь я знаю, что, в отличие от меня, Морин ему правда нравился. Только вот Морин совершенный и абсолютный не гей, никаких предпосылок даже к эксперименту. И это, возможно, даже ранило Джингера похуже ножа.
Я видел, как Джингер приставал к нему. Не часто, но это было так красноречиво, что выдавало все глубокие чувства. Для примера могу привести сцену полугодовалой залежи:
— Слышал, ты собрался в кино? — Джингер прислоняется спиной к шкафчику и улыбается весьма приветливо.
— Да, — Морин ещё якобы не понимает, в чём дело.
— Возьмёшь меня с собой?
— Нет, — вот теперь понимает.
— А что так? Идёшь с Линдой? — смешок. — Она тебя еще не кинула?
— Нет, — Морин не особо разговорчив с Джингером по-обычному.
— Но ведь кинет… — тянет руку к Морину, и тот шарахается, не принимая такие игры. — А как кинет, приходи ко мне, здорово отсосу.
Морин морщится, словно впервые ему такие «откровенности» говорят, и спешит покачать головой.
Наверное только я увидел в этот момент настоящую досаду от ещё одной проваленной попытки Джингера на лице. Такое едкое выражение скорби не спутать ни с чем. Даже мне жаль его стало, но Морин не из тех, кто жалеет мужчин. Женщин жалеет, особенно свою ненаглядную Линду, а вот мужчин совсем не умеет, даже не видит, когда надо.
— Ну и пидрила, — шепнул тогда Морин уже после ухода Джингера и с силой захлопнул шкафчик. — Вот совсем скоро уволюсь, вот как только найду нормальную работу!
Я видел Линду. Она не то чтобы часто, но заходит к Морину. Такая миловидная, невысокого роста, хрупкая… у неё настолько красивая улыбка, что иногда я сомневаюсь в своей ориентации. Быть может, если бы такая как Линда полезла бы ко мне в штаны, я бы отказал Джингеру. Но такие как Линда никогда этого не делали, вообще девушки никогда этого не делали. Ни одна. Только мой школьный приятель как-то расстегнул мне ширинку и просунул руку. И раз я его не оттолкнул — то я гей, так?
Вообще к черту вопрос секса и партнеров, Джингер умер, скотство думать сегодня о ком-то, кроме него.
— Ты, наверное, особо переживаешь, да? — не сразу понимаю, что Морин обращается именно ко мне. — Вы ведь трахались, все знают.
— Заткнись, Морин, — Роза бросает в него полотенце. — Давай сегодня без грязного языка.