- Кстати, я не удивилась, - сказала Ленуся после общей минуты молчания. - Так чем будем деньги зарабатывать?
Мадина изобразила ногами нечто вроде "ай-лю-лю", поддернув юбку.
- Я завлекаю а вы грабите, - объяснила она.
- Интересно! И как это согласуется с этическими принципами полиции Млечного пути? - осведомился Рыжик. - Не думаешь, что нас еще лет на "дцать" засадят?
Из забегаловки тянуло ароматами общепита; котлетами, жареными в хлебной крошке и компотом из сухофруктов.
- Я готов отмочить любой фокус из репертуара Копперфильда, - постанывая, заявил Эдик, - только не умею...
- Я умею, - сказал Царевич и показал в вытянутой руке металлическую фигулю.
Полыхнуло белым светом, ярче сердцевины Солнца, ярче впечатления от "Титаника" в мозгу влюбленной школьницы, ярче новых штанов Бартеньева.
Конечно, позволь себе такую выходку в компании в компании своих друзей кто другой, ему бы не поздоровилось. Мало приятного - десять минут промаргиваться и все равно ничего не видеть ослепленной сетчаткой. Кого другого бы наверняка обложили тремя слоями отборных матов и, возможно, слегка но от души влепили по затылку и поддых.
Царевичу, похоже, грозила учать этого самого "кого другого".
- Кретин! - буркнул Рыжик. - А я еще тебя другом начал считать.
Ленуся что-то тихонько бормотала, усиленно протирая глаза. Мадина шарила руками и приговаривала:
- Найду шею - сверну к чертям! Фокусник Данилин!
Но по мере того, как зрение возвращалось, они с трудом, через скрип отказывающихся работать мозгов поняли: место, где они оказались - не есть забегаловка. И даже не есть Крым. И, возможно, не Украина. Потому что стояли они в чертовски большом зале с огромными окнами, и через них был виден лишь огромный космос.
Зато было тепло, светились какие-то загогулины на потолке и стенах, и играла разудалая музыка: что-то вроде "Светит месяц" в исполнении обезьяньего джаза. Здесь стояли десятки круглых столиков, на каждом горела свеча в миленькой серебряной чашке. И, самое главное, было полно народу, причем, похоже, все друг друга знали, а вот на навеньких уставились с явным любопытством. К ним подбежала черноволосая девушка в белом платье-футляре и почему-то босая, и со смехом потянула Рыжика за руку:
- Ребята, не тормозите! У шефа день рождения, только вас ждали...
Она указала на свободный столик со свечой.
- Шеф? Какой шеф? - озадачился Рыжик, но дувушка уже убежала. На столике стоял тазик с зефиром и ведро с чаем. На других столиках была не менее экстравагантная сервировка.
- Обалдеть, - Ленуся поискала глазами кружки, но не нашла. Стулья, к счастью, присутствовали.
- А где Эдик? - взволнованно спросила Катя. - И Царевич?
Внезапно музыка стихла, в прохот между столиками протиснулся какой-то тип в растянутом сером свитере и джинсах, и, помахав в воздухе пачкой бумаги, начал толкать речь:
- Дорогие присутствующие! Всем нам знаком этот удивительный человек (все одобрительно загудели). Каждый из нас начал знакомство с ним при, скажем, не очень приятных для нас обстоятельствах (смешки в зале). Мы не понимали, почему были избраны, и даже злились на него. Я, простите, дважды пытался его убить (понимающий смех).
Но дело, которым он занимается нужно и даже благородно.
Меня вы все тоже знаете.
Трудное детство, деревянные игрушки и зима в кедах заставили меня стать хитрым, изворотливым, не щадящим ничьих жизней и судеб человеком.
Однажды мне явился некто и забрал живым на небо - учтите, я родился две тысячи лет назад и голливудских фильмов не видел. Я не знал, что отмечен высшими силами, что на моем теле природная татуировка, звездная карта, мой паспорт во вселенной, как и у каждого из вас.
Мы - особые люди. Наша родина в миллионах лет и парсеков отсюда, наши души рождены чтобы летать во времени и пространстве, вселяясь в новые тела. Мы ушли слишком далеко от дома и забыли свою цель - помогать Вселенной... Вы понимаете, о чем я?
Он же, наш юбиляр, отыскал нас и вернул нам смысл жизни.
Сегодня ему без двух недель шесть тысяч триста двадцать восемь лет, один месяц, полтора дня, девять часов, шестнадцать минут, семь секунд. Он не любит круглых дат! (смех в зале).
- Потрясающе, - буркнул Рыжик. - Думается мне, у Мента день Варенья.
Катя побледнела:
- От него такой запах, - объяснила она, - как вспомню - тошнит.
Ленуся пощелкала по ведру ногтем.
- Понятно, почему угощение такое стремное. От ЧМО другого не дождешься.
- Прошу! - торжественно провозгласил типус, и на его место вышел... Царевич. Бабахнула музыка, с потолка посыпались розовые лепестки.
Царевичу принесли торт, корону на подушке и псевдогорностаевую мантию на сатине. Он расшаркался, надел царское и попросил тишины.