— Слушай… — выдавил он. — А эти двое… Ну, убежали которые… Чего они?
Арина засмеялась.
— Правильно убежали. Вовремя.
— А если б не убежали?
— Осалили бы обоих.
Осалили? Неведомый жаргонизм прозвучал настолько жутко, что Влас содрогнулся. Почему-то представилась ему свиная туша, обжигаемая паяльной лампой.
— Как это… — голос упал до шёпота.
— Так! Чтоб клювом не щёлкали.
— Так никто же не щёлкал, — растерянно сказал Влас. — Они ж, наверно, думали, что я нарочно им бумажник подбросил…
— Этот, что ли? — Арина полезла в сумочку и вынула оттуда потёртое изделие из натуральной кожи. Влас в изумлении взялся за карман. Пусто.
— Ничего себе… — пробормотал он, принимая из умелых рук собеседницы своё столь легко движимое имущество. — Как это ты?
— А так вот, — небрежно пояснила она. — Мелкую моторику у нас с детского сада развивают. Нет, конечно, карманная кража, по нашим временам, не профессия, но для общего образования…
— А кассирша — профессия?
Арина уставила на Власа серые дерзкие глаза.
— Да хороший ты мой! — восхитилась она. — Кассирша — это не профессия, это отмазка…
— То есть?
— Ну чтобы обмануть, надо же сначала честным прикинуться! Простой студенткой, простой кассиршей…
— И ты, значит, со мной сейчас прикидываешься?
Совсем рассмешил.
— Ой, не могу! С тобой-то чего прикидываться?
— Ну а вот, допустим, я хочу узнать, кем человек работает…
— Так и спрашивай: какая у тебя отмазка?
— Как же вы тут живёте? — жалобно сказал он.
Пожала плечиком.
— Да нормально живём… — покосилась на ошалелую физию собеседника, ухмыльнулась. — Историю в школе учил? При советской власти за спекуляцию в тюрьму сажали. Представил? Купил дёшево, продал дорого — и тебя за это закрывают года на три, а?
— Ну так… тогда же этот был… тоталитаризм…
— Ага! — весело согласилась Арина. — А потом свергли советскую власть, разрешили спекуляцию…
— Бизнес, — недовольно поправил Влас.
— Ну, бизнес! — с вызовом согласилась она. — А кражу почему-то не разрешили. И грабёж не разрешили. Справедливо это?
Вон их чему, оказывается, в школах-то учат…
— Нет, погоди! — возмутился он. — Тут разница! Вот ты говоришь: купил — продал… Но за свои же деньги покупал!
— А пистолет ты не за свои покупал? — не задумываясь, возразила бойкая Арина. — А инструменты для взлома — не за свои?.. Вот вы говорите: свобода (ничего подобного Влас не говорил)… Это у нас свобода! А у вас там в Суслове тоталитарный режим… Кстати! Бумажник-то свой забери…
И она опять достала из сумочки всё то же многострадальное портмоне.
Влас вспыхнул. Благодеяние благодеянием, а девчонка определенно зарывалась. Следовало срочно поставить её на место, тем более что самочувствие это уже позволяло. Сто граммов водки вернули Власу ту волшебную раскованность, в результате которой, возможно, и была разнесена вчера его квартира.
— Значит, за пропаганду добра, говоришь, отвечают… — медленно выговорил он. — А за само добро?
Задумалась на секунду.
— Да тоже, наверное…
— Та-ак… — Влас откинулся на спинку стула, на устах его играла уличающая улыбка. — И не боишься?
— Чего?
— Н-ну… — Он выразительным жестом обвел столик. — Добро ведь творишь…
— Ой! — Арина скроила пренебрежительную гримаску. — Отмáзок… — Она выразительно провела ребром ладони по горлу.
— Ну, например?
— Во-первых, я тебя спаиваю.
— Как это спаиваешь? Спасаешь!
— Одно другому не мешает, — отмахнулась Арина. — А во-вторых, ты ж не знаешь, что я насчёт тебя задумала…
Влас поперхнулся.
— Спокойно! — сказала она. — Я тоже ещё не знаю…
Приподнялась и с кем-то поздоровалась. Влас взглянул. За соседний столик присаживалась супружеская чета: оба чистенькие, седенькие, улыбчивые. Махонькие — как птички. Что-то в их облике показалось тревожно знакомым. Влас присмотрелся и внутренне охнул: вместо кисти правой руки у каждого имел место аккуратненький протезик.
2. Раздрай
Где-то поблизости некая мелкая бытовая электроника приглушённо пропиликала начало мелодии «По тундре, по железной дороге…» — и все, включая бармена и седенькую супружескую чету, не сговариваясь, схватились за сотовые телефоны. Выяснилось, однако, что звонили Арине. Чертыхаясь, она запустила руку в сумку, но, видимо, писклявое устройство заползло из вредности на самое дно кожаного чёрного мешка, поэтому содержимое его пришлось вытрясти прямо на стол. Посыпались со стуком ключи, мелочь, косметика, щётка для волос, смятые странного вида купюры, короткоствольный револьвер, смахивающий на девятимиллиметровый «Детектив спешиэл», россыпь патронов к нему и наконец сам телефон, вопящий во всё свое электронное горлышко: «По тундр-ре, по железной дор-роге…» — Да! — крикнула в трубку Арина.