— Простите меня, леди Кэт, но до сих пор я совсем не знал об этом. Мне очень грустно, очень грустно слышать это.
— Грустно?! — воскликнула она. — Я ожидала от вас совсем иного ответа. Я думала, что вы наилучшего мнения о мистере Лоу.
— Послушайте меня, леди Кэт, — сказал Уилсон серьёзно. — Если вы питаете какую-нибудь любовь к этому человеку, вы должны уничтожить, задавить её, каких бы это вам усилий ни стоило. Он совершенно недостоин вас.
— Но я не могу уже идти на попятный! Вы заставляете меня говорить откровенно: знайте же, что я не только отдалась ему всем сердцем, но и обещала отдать ему мою руку.
— Вы поступили воистину безумно — он обманул вас. Не требуйте от меня никаких объяснений, я не в силах дать вам их. Но позвольте сказать одно — не вам выходить замуж за этого проходимца, этого шарлатана, мошенника, плута. Моя обязанность — не допускать этого.
— Брань, которой вы осыпаете человека, обручённого со мной, как я уже вам сказала, заставляет меня прекратить всякий дальнейший разговор с вами, мистер Уилсон, — сказала леди, гордо поднявшись со своего места. — Мистер Лоу сумеет защититься от таких любезностей. Я не ожидала встретить в вас клеветника.
— Отложите ваше суждение до завтра, сударыня. Вы увидите, что слова мои правдивы. От глубины души мне жаль вас.
— Я вовсе не нуждаюсь в вашем сострадании, сэр! — громко воскликнула она. — Все недостатки, которые вы приписываете мистеру Лоу, совершенно неосновательны. Добавлю, что только моя привязанность к Белинде заставляет меня оставаться под вашей кровлей.
— Не сердитесь на меня, прошу вас, — промолвил старик так печально, что тронул нежное сердце своей собеседницы. — Участие, которое я принимаю в вас, заставляет меня говорить так. Только за последние несколько часов передо мной обнаружились тёмные качества Джона Лоу. До сих пор я считал его честным и достойным доверия. Ещё сегодня утром я защищал его так же страстно, как вы, но теперь мои глаза открылись.
— Вы начинаете беспокоить меня, мистер Уилсон! — воскликнула Кэт. — Что вы узнали о нём? Расскажите, заклинаю вас. Я терпеливо вас выслушаю теперь.
— Может, рассказать ей откровенно про всё? — спрашивал себя старик. — Да… Да. Но нет ещё! Это разрушит весь мой план мести.
— Вы колеблетесь? — воскликнула леди. — А, вам нечего сказать! Вы не в состоянии оправдать вашей клеветы.
— Подождите до завтра, сударыня! Вы узнаете тогда всё и поймёте причину моей нерешительности.
— Почему до завтра? Почему я должна ждать? Почему вы осуждаете меня на целую ночь страданий, в то время как можете оживить несколькими словами?
— Ничто не облегчит вашей горести, сударыня, скорее усилит её. Не принуждайте меня более, это бесполезно. Если мы встретимся утром, я расскажу вам всё. А если нет, Божье благословение да пребудет с вами! Спокойной ночи!
Увидев, что ей больше ничего не добиться от него, Кэт удалилась. Оставшись снова один, Старый Красавец стал порицать себя за то, что не сделал Кэт участницей своих страданий. Соединив своё горе, они могли бы найти взаимное утешение. И он почти решился исполнить это намерение, но прежде, чем дошёл до двери, доброе побуждение исчезло, и несчастный вернулся к своему жестокому решению.
— Не будь слаб, — шептал он. — Не будь слаб. Она должна умереть!
Он снова вернулся в свой кабинет и, открыв ящик письменного стола, взял связку писем. Он начал читать их, но чувства, вызванные чтением, заставили его перестать. Затем он взял небольшой портрет своей жены и, глядя на него с нескрываемым обожанием, восклицал:
— Ах, эти черты пленили меня! Как красива она, как бесхитростна! Как страстно я любил её! Но любовь исчезла навсегда, — прибавил он, бросив портрет на землю и топча его. — Я пробудился от безумного сна и вижу, что меня обманули. Любила ли она меня когда-нибудь? Нет, нет, никогда, никогда!
Чувства эти были столь мучительны, что ему казалось, будто он сейчас умрёт. Очнувшись от припадка боли, Уилсон снова положил письма в ящик и открыл шкафчик, из которого вынул небольшую шкатулку с лекарствами. Несколько минут он стоял в нерешительности, опустив руки, и глядел на шкатулку. Выражение его мрачного лица было отталкивающее. Наконец, он взял небольшой ключ и приложил к шкатулке, но рука его дрожала так сильно, что после нескольких бесплодных попыток ключ выпал из руки.