«Вот ведь штука, – думал Джонни Максвелл, – сколько бы поводов для головной боли у тебя ни было, всегда найдется новый, еще не испробованный».
Керсти, знакомая девчонка, утверждала: это оттого, что Джонни просто создан, чтобы переживать. Но она так говорит потому, что сама сроду ни о чем не переживала. Вместо этого она зверела и набрасывалась на загвоздку, какой бы та ни была. Джонни искренне завидовал тому, как Керсти практически мгновенно определялась, в чем, собственно, загвоздка и что с ней следует делать. В настоящее время она, например, почти каждый будний вечер спасала Землю, а по выходным – популяцию лисиц.
А Джонни просто переживал по поводу. У него был устоявшийся набор старых, испытанных поводов для головной боли: деньги, школа, можно ли заразиться СПИДом, глядя в телевизор, и так далее. Но иногда как снег на голову падал какой-нибудь новый и перевешивал все старые, вместе взятые.
На текущий момент таким внеочередным поводом было – в своем ли он, Джонни, уме.
– Это не то же самое, что быть ненормальным, – сказал Ноу Йоу, который прочитал от корки до корки медицинскую энциклопедию своей мамы.
– Ненормальность тут вообще ни при чем. Если жизнь только и делает, что бьет тебя ключом по голове, ненормально НЕ сидеть в депрессии, – возразил Джонни. – Ну, в смысле, когда дела идут хуже некуда, папа от нас уходит, а мама только и делает, что сидит и курит сигарету за сигаретой, чокнуться – значит ходить как ни в чем не бывало и говорить: «О, все не так уж и плохо!»
– Верно, – подтвердил Ноу Йоу, который и психологические книжки почитывал.
– Моя бабка – чокнутая, – сообщил Бигмак. – Она… ой!
– Извини, – сказал Ноу Йоу. – Я не смотрел под ноги, но, если уж на то пошло, и ты тоже.
– Это же просто сны, – гнул свое Джонни. – Видеть сны – не значит свихнуться.
Он не стал говорить, что видел сны и наяву тоже. Эти сны были настолько настоящими, что забивали ему глаза и уши.
Самолеты…
Бомбы…
И окаменевшая мошка. Она-то тут при чем? Снится тебе кошмар, снится, и тут вдруг – бац! – мошка. Крошечная такая, в кусочке янтаря. Джонни купил этот кусочек, скопив карманные деньги, и писал по нему реферат. Но в мошке не было ровным счетом ничего страшного. Просто насекомое миллионолетней давности. С чего она все время снится ему в этом кошмаре с бомбами?
Ха! Ну почему, если ты не проявляешь интереса к учебе, учителя в школе не вколачивают в тебя знания как положено, кувалдой? Вместо этого они только и делают, что волнуются за тебя, передают записки родителям да посылают к врачу-специалисту. Хотя специалист – не так уж и дурно, особенно когда это дает повод прогулять математику.
В одной из записок говорилось, что Джонни, дескать, беспокойный. А кто спокойный? Он не стал показывать эту записку маме. И без того проблем хватало.
– Как тебе у деда живется? – спросил Ноу Йоу.
– Терпимо. По крайней мере, дедушка по большей части справляется с хозяйством. Гренки у него неплохо получаются. И Сюрпризный Сюрприз.
– Это как?
– Знаешь ларек на рынке, где продаются консервные банки с отклеившимися этикетками?
– Да, и что?
– Дед закупает их тоннами. А съесть такую банку надо сразу, как открыл.
– Ничего себе!
– Да нет, ананасы и фрикадельки, в общем, вполне съедобные.
Они брели по вечернему городу.
«Самое интересное в нашей компании… – думал Джонни, – вернее, самое обидное, что никто из нас не представляет ничего особенного. Нет, это еще не самое обидное. Хуже всего то, что у нас даже не представлять ничего особенного получается не особенно».
Взять, к примеру, Ноу Йоу. Глядя на Ноу Йоу, можно подумать, что у него есть перспективы. Он чернокожий. Формально. Но он никогда не говорит «Йоу!», а в супермаркете вежливо просит пробить ему чек, и единственная женщина, которую он зовет матерью, – это его мама. Ноу Йоу говорит, что он вовсе не обязан вести себя так, как должны вести себя черные парни согласно расовым стереотипам. И все же, что ни говори, Ноу Йоу уродился с недоразвитой крутостью. Обходчики шпал – и те круче Ноу Йоу. Если дать Ноу Йоу бейсболку, он наденет ее козырьком вперед. Таков уж он – Ноу Йоу. Иногда он даже носит галстук. Нет, правда!
Или, скажем, Бигмак. Бигмак отличается завидными способностями. В частности к математике. Этим он доводит учителей до белого каления. Если показать Бигмаку огромное многоэтажное уравнение, он скажет: «х равно 2,75» – и будет прав. Но он никогда не может объяснить почему. «Потому что х равно 2,75», – говорит он. И это не приносит ему ничего хорошего. Знать правильный ответ – это не то, чему учат на математике. На математике учат показать, каким путем ты добрался до ответа, даже если ответ у тебя получился неправильный. А еще Бигмак – скинхед. В Сплинбери насчитывается три Последних Скина – Бигмак, Базза и Сказз. По крайней мере, если не причислять к Последним Скинам чьих-либо дедушек. На фалангах пальцев Бигмака значится Т-В-О-Ю и М-А-Т – фломастером, потому что сделать татуировку у него не хватает духу. А еще он разводит аквариумных рыбок.