Ле Фаню, как и многие другие интеллектуалы, колебался в своих верованиях, жаждал их научного подкрепления, но не мог удовлетвориться представлением о том, что дух есть тонкая материя сродни электричеству; отсюда его увлечение сведенборгианством.
Эммануэль Сведенборг (1688–1772), шведский ученый, занимавшийся физико-математическими науками и горным делом, член Научного общества в Упсале, почетный член Петербургской академии наук (с 1734 года), в своих философских работах 1830-х годов попытался геометрическим путем построить систему мироздания. По-видимому, осознав несостоятельность подобных построений, он в 1740-е годы обратился к новой трактовке явлений духовного мира и объявил себя «духовидцем», призванным самим Христом дать новое толкование Библии и основать новую Церковь. В теософских сочинениях Сведенборга как материальный, так и духовный миры происходят от мира божественного и существуют по одним и тем же законам, так что явления морального мира отражаются (имеют прямые аналогии) в явлениях духовного мира, а моральные законы в духовном мире осуществляются столь же автоматически непреложно, как физические законы, открытые наукой, в мире материальном.
Увлечение писателя сведенборгианством наложило отпечаток на роман «Дядя Сайлас», хотя здесь приверженность сурового и немного загадочного отца Мод к этому вероучению может сойти за простую нравоописательную черту. Что касается сборника «В зеркале отуманенном» — можно сказать, что в нем отчетливо прослеживаются некоторые постулаты шведского мистика.
В сборник входят пять рассказов, объединенных фигурой знаменитого врача-психиатра Мартина Гесселиуса. Каждый сюжет представляет собой случай из его практики. Ле Фаню применяет прием двойного опосредованного повествования: доктор Гесселиус описал эти случаи, а затем использовал как примеры в своих научных трудах. Его же молодой помощник отбирает и пересказывает самые любопытные из них для широкой публики. Доктор Гесселиус глубоко убежден в истинности и научности своих объяснений, его помощник влюблен в учителя и превозносит его таланты, но читателя не могут полностью убедить педантичные объяснения ученого, сводящего каждый случай к психическому заболеванию и галлюцинациям пациента и понимающего душу человека как род тонкой материи, воздействующей на нервную систему и подверженной обратному воздействию.
В открывающем сборник рассказе «Зеленый чай» речь идет, по-видимому, о психическом заболевании, «галлюцинации» священника Дженнингса, приводящей его в конечном итоге к самоубийству. Доктор Гесселиус объясняет этот «случай» чисто физическими причинами: употреблением крепкого зеленого чая в ночное время. Однако этот диагноз не слишком убедителен, хотя бы потому, что спасти пациента от самоубийства все-таки не удается… Между тем в рассказе содержится намек на иную причину трагедии: научные занятия священника и, очевидно, неподобающее его сану увлечение языческой мифологией. Не потому ли перед ним появляется кривляющаяся обезьяна с горящими глазами, особенно во время богослужения или молитвы? «Заболевший» священник сторонится людей, и никто, кроме него, не видит «привидение», так что читателю остается предположить, что обезьяна является плодом расстроенной психики героя. Вопрос же о причинах этого расстройства, физических или духовных, остается открытым.
В двух следующих рассказах — о капитане Бартоне и судье Харботтле — природа «видений», посещающих героев, меняется (или уточняется): здесь не только «больной», но и окружающие видят его преследователя (или преследователей), и смерть обоих героев никак не назовешь самоубийством. Впрочем, доктор Гесселиус по-прежнему настаивает на определении «больной»: согласно его теории, феномен «внутреннего восприятия» демонстрирует «заразительность вторжения тонкого мира, доступного лишь для внутреннего ока, в область сугубо материальную. Как только некое видение укореняется в одном пациенте, возросшая энергия этого видения начинает действовать… на других». Из данного утверждения, по-видимому, следует, что «тонкий мир» существует сам по себе, но воспринимать его могут лишь люди с отклонениями психики. С чем же связаны эти отклонения? По логике обеих повестей, с нравственными изъянами героев.