Пока мы пробирались по гравию, я поднялась и зевнула.
– Поспи немного, Спящая красавица, – сказал папа с улыбкой.
Я усмехнулась.
– Да, это был долгий день.
– Не расстраивайся. Мальчики храпят с тех пор, как мы выехали на шоссе.
Взгляд на заднее сиденье подтвердил, что оба брата спят, как убитые.
Папа взглянул на меня.
– Представляю, как тебе снился этот «Мустанг», а?
– Возможно... как ты думаешь, когда мы сможем его достать?
– Надеюсь в ближайшие дни, если твое терпение продержится так долго.
Я рассмеялась.
– Я могу попытаться.
По лицу отца пробежала тень.
– Послушай, Джулс, нам нужно кое о чем поговорить.
– О чем?
Мы свернули за угол, и нас встретили сверкающие огни дома. Папа вывел внедорожник на подъездную дорожку.
– Давай попробуем поговорить после ужина, ладно?
Если вы еще не догадались, терпение не входило в мой список добродетелей. Учитывая, что уже перевалило за девять и мы с папой были измотаны, я не была уверена, что разговор вообще состоится сегодня вечером.
– Неважно, – пробормотала я, выпрыгивая из внедорожника.
В дверях стояла моя бабушка, или Большая Мама, как мы ее называли. Одетая в свое любимое розово-белое платье в цветочек, ее каре цветов соли с перцем развевалось на вечернем ветру.
– Как все прошло? – спросила она, погладив меня по спине.
Несмотря на то, что это был семейный бизнес, она все еще не была в восторге от того, что я сталкивалась с этими парнями. Ей удалось отговорить двух моих тетушек от охоты за головами.
– Мы его поймали, так что я получу свой «Мустанг».
Она усмехнулась.
– Давай зайдем внутрь, – приказала она, пропуская меня через дверь.
Папины родители жили с нами последние шесть лет. Первоначально они переехали после того, как моя мама уехала из города работать на полный рабочий день, но, когда мама так и не вернулась домой, и мы стали немного старше, они начали постепенно возвращаться в свой дом. Это не было серьезной проблемой для них, так как их ранчо было всего в миле вниз по дороге. Часто по ночам они возвращались домой только перед сном или в темноте, а Большая Мама возвращалась к завтраку. Я думаю, можно сказать, что мы жили на этой территории. Между папой, дедушкой и двумя моими тетушками у нас было почти пятьсот акров земли.
Именно дедушка сорок лет назад начал выпускать облигации залога «Одинокой Звезды», и, как и мы с мальчиками, папа начал работать с ним, когда он был еще ребенком. Дедушка происходил из древнего рода представителей закона – полицейских, детективов, агентов ФБР. Соблюдение закона было у него в крови. Формально он ушел на пенсию пару лет назад, но все еще помогал отцу с делами.
– Голодная? – спросила Большая Мама, когда наши туфли застучали по бело-голубому кафельному полу фойе.
– Умираю с голоду, – ответила я.
Она кивнула.
– Я оставила немного чили теплым для тебя и мальчиков. Если ты голодная, уверена, что они вообще голодают.
Мой желудок заурчал в знак благодарности за ее слова. Чили Большой Мамы было легендарным – она даже выиграла несколько местных кулинарных конкурсов с ним.
Я устроилась в кресле за массивным столом красного дерева, а папа подошел к раковине, чтобы умыться. В своей любимой полосатой пижаме и темно-синем халате дедушка вошел в кухню с папкой в руке. Он наклонился и поцеловал меня в щеку, прежде чем переключить внимание на папу.
– Том Блалок звонил, пока вас не было.
– Потрясающе, – проворчал папа, стирая сон с глаз кулаками.
Дедушка кивнул.
– Звучит, как просто нечто, – ответил он, передавая папе папку.
Папа плюхнулся во главе стола и принялся листать бумаги. Большая Мама подошла к столу с мисками и серебряными приборами.
– Натаниэль Сент-Джеймс, что я говорила о том, чтобы не вести дела за обеденным столом?
Как послушный ребенок, он закрыл папку и попытался сменить тему разговора, одобрительно принюхиваясь к воздуху.
– Ты ведь знала, чего я хочу, правда, мама?
Кольт и Реми неторопливо подошли к столу, все еще глядя затуманенными глазами после того, как они дремали на заднем сидении. Хотя они уже поели, дедушка и Большая Мама сели рядом с нами.
Несколько минут мы ели молча, поглощая чили так, словно это была наша последняя трапеза в камере смертников. Жуя кукурузный маффин, Реми смотрел на папку, лежавшую рядом с папой.
– А о чем это досье?
Папа настороженно посмотрел на Большую Маму, которая только хмыкнула, вставая из-за стола. Когда она стояла по локоть в мыльной пене у раковины, папа решил, что можно продолжать.