Я была водой. Я была воздухом. Я полагалась на милость волн и солнца, и, о боже, там было так красиво.
Я провела на лодке с Тассо четыре дня.
Когда утром вставало солнце, я пила греческий чай с медом, пока Тассо брился с помощью лезвия и соленой воды. Он целыми днями плавал под водой, а когда вечером расстегивал водолазный костюм, на палубу дождем сыпались клешни крабов. Ночами на судне меня обдувал соленый бриз. Конечно, я думала о Томе и скучала по нему. Мне хотелось сказать, что с меня достаточно, и растаять в его объятиях, но у меня не было ни телефона, ни компьютера, ни Интернета. Я давно поняла, что не смогу его изменить, и смирилась с этим.
Мне потребовалось несколько дней, чтобы ответить на его электронное письмо. К тому моменту, как он его отправил, моя ярость и отвращение достигли апогея, и я не могла заставить себя прочитать его. Единственное, чего мне хотелось, — это плакать.
После расставания я провела неделю в постели. Майк, мой босс, звонил и спрашивал, как у меня дела. Я, плача в подушку, была не в силах ответить ему внятно. «Мне жаль, дорогая», — говорил Майк. Он уже не мог и дальше выгораживать меня перед остальными, и отправил меня в Новый Орлеан, разрушенный «Катриной». Я успела впитать в себя всю ярость урагана. Мне хотелось крушить все вокруг. Я думала о лжи Тома и о потерянных годах.
Майк никогда не вмешивался. Просто слушал.
— Тебе уже легче думать о Томе? — спросил он меня как-то в сентябре.
— Боже, нет, — ответила я. — Вчера мне приснилось, что я переехала его на своей машине.
Я слишком много работала и утратила чувство собственного достоинства.
А потом я получила письмо.
Я надеюсь, что сердце подскажет тебе прочитать это.
В письме я прочитала мысли несчастного и раскаявшегося мужчины и, думаю, в какой-то мере получила от этого удовольствие. Однако он сокрушался о том хаосе, в который превратил свою жизнь. Ему не было дела до того, что он сотворил с моей жизнью.
Я никогда еще не сожалел о чем-то всем сердцем. Каждый день и каждую минуту я чувствую, что тебя больше нет рядом.
Полное имя Тассо было Анастасий. Как и название его лодки, «Анастасия», оно означало «воскрешенный». Мы все искали новой жизни. К тому моменту, как мы снова оказались на берегу, я точно знала, что получу жизнь, в которой будет место ребенку, собаке и чертову забору вокруг дома, и неважно, будет в ней Том или нет. Со мной все будет в порядке. Я умела спасать ситуацию, но человек способен плыть против течения только до тех пор, пока оно не подхватит его и не унесет. Тому придется позаботиться о себе самому. Я ответила Тому и согласилась встретиться с ним, но только если он выполнит определенные условия.
Он, вероятно, разгадал несколько головоломок и сделал приношения богам.
Я потребовала консультации психолога: для себя, для него и для нас. На приеме я разносила его в пух и прах и отказывалась видеться с ним без свидетелей. В конце концов мы увиделись в кабинете семейного психолога, с которым никто из нас ранее не встречался. Это была нейтральная территория.
— Сколько вы женаты? — спросила она.
— А мы не женаты, — сказала я ей. — Мы даже не встречаемся.
Она вздрогнула в своем кресле. С подобным она сталкивалась не каждый день.
— Вы пришли сюда, чтобы сойтись или навсегда расстаться? — спросила она.
Этот вопрос пробил мою броню. Я могла унижать Тома и без ее консультации за девяносто долларов в час. Нужно было признать, что я пришла, потому что хотела, чтобы все его слова оказались правдой.
Не знаю, как получилось, что обратный путь чуть было не оказался отрезанным для нас. Помню, Том казался самым несчастным и покорным человеком из всех, что я когда-либо видела. Я не присутствовала на его дурацкой вечеринке по случаю Хэллоуина и попросила подругу проверить все ящики его комода и убедиться, что я забрала все свои вещи. В глубине души я никогда больше не хотела возвращаться в этот дом.
Пока я писала о Тассо и его судне, Том работал над большой серией статей для газеты. Мы оба писали до поздней ночи, сидя по темным углам отдела новостей, не говоря друг с другом, но обмениваясь взглядами между абзацами.
Однажды вечером я написала комплимент его статье, а он мне ответил. Вскоре я перестала закрывать свой ноутбук.
Он говорил, что любит меня, а я не отвечала. Несколько раз мы вместе ходили к психологу, но я не была готова разговаривать с ним ни при встрече, ни по телефону. Я не позволяла себе верить его обещаниям. Было бы больно вновь разочароваться. Я ненавидела и любила его одновременно, и единственной защитой для меня было расстояние: моим буфером был отдел новостей, а щитом — монитор компьютера. Все изменилось, когда мы волей случая оказались на одной конференции в Бостоне.