— Да-да, конечно, — о чем-то глубоко задумавшись, бросил Саммерс. — Знаешь, Фрэнк, давай выпьем за наше знакомство. Так приятно встретить коллегу. А вот и мой дом, — он завернул на узкую улицу, и остановил машину около длинного кирпичного дома с маленькими окошками. — Ты что предпочитаешь? Виски, коньяк? Обговорим детали сотрудничества.
— Спасибо. С удовольствием.
— Вот и прекрасно. Отдохнёшь, потом можем погулять, осмотреть город. Ну и связаться с твоей яхтой сможешь. Нет проблем.
Фрэнк очнулся в затхлой комнатёнке без окон. По стенам, выложенных облупившейся кафельной плиткой, тянулся ряд потускневших от времени металлических стеллажей. В центре находился стол. С потолка свисала лампа с жестяным абажуром. Пара верзил в чёрной форме. Прямо перед ним, довольно ухмыляясь, стоял Саммерс. Он переоделся, снял клоунский пиджак. Теперь на нем были бриджи, высокие сапоги, и блуза с отсрочкой, обнажавшая крепкую, широкую шею и бугры мускул.
— Что это значит? Где я? — пытаясь встать, воскликнул Фрэнк, и тут же ощутил, как верзилы с силой вжали его плечи.
— Пасть заткни, ублюдок! — резко бросил Саммерс. — Разденьте его. Уинстон, осмотри.
С Фрэнка бесцеремонно начали стаскивать одежду. Он извивался, пытаясь вырваться из крепких объятий. Задохнулся от острой боли под дых. Полный, лысоватый мужчина небольшого роста в белом халате начал деловито ощупывать его, залез в рот, осматривая зубы, будто племенному рысаку.
— Джон, ты гляди, какой у нашего мальчика «инструмент», — бросил один из охранников, проводя дубинкой по мужскому достоинству Фрэнка. — А ты хвастался, что у тебя больше всех. Твоей фитюльке ещё расти, и расти до этого, — загоготал он.
— У меня свой, а у него — может протез, — с нескрываемой завистью протянул второй.
— Не мешайте, парни. Потом измерять будете, — произнёс сурово Уинстон. — Переверните его, — добавил он, натягивая резиновые перчатки.
Фрэнка грубо схватили, и плотно прижали животом к ледяной поверхности стола, из глаз брызнули слезы, ощущая, как ему грубо разводят ягодицы и лезут холодными пальцами в задний проход. Саммерс подошёл ближе к красному от стыда Фрэнку, который прерывисто, тяжело дышал, и нагло поинтересовался, схватив лапищей за лицо:
— Ну что, Фрэнк Фолькленд, «красный» придурок, владелец яхт, мустангов и вертолётов? Нравится тебе наше гостеприимство? Что скажешь, Уинстон?
— Хороший материал. Похоже, стопроцентно здоров, — ответил тот, сбросив перчатки в урну. — Протянет долго. Ты говоришь, он — инженер?
— Да. Он мне рассказал. Но, может, врал. Слишком много он мне заливал. Похоже, у него с башкой хреново, — добавил Саммерс, покрутив пальцем у виска.
— Ладно. Поставим пока на самую простую работу. Строптивый.
— Ничего, обломаем, — проронил Саммерс, жадно осматривая мускулистое тело пленника, упругие ягодицы, мощное мужское достоинство, в его глазах читалось неприкрытое бесстыдное желание. — Покажите ему, что он будет делать, — приказал он.
На Фрэнка нацепили синюю робу и втолкнули в помещение, где за столом сидел пожилой мужчина в очках в чёрной оправе.
— Так. Слушай внимательно, — сказал он, когда Фрэнк силой усадили за стол и приковали к ножке. — Этот узел ты должен будешь собирать за две минуты. Пока не сможешь, конечно, но потом научишься, — объяснил он, не замечая с каким презрением, смотрит на него Фрэнк. — Вот так, — удовлетворено сообщил он, быстро закончив сборку. — Теперь покажу медленно. Понял? — поинтересовался он. — Тогда попробуй сам.
— Я всё понял, — проговорил Фрэнк, сбросив лёгким движением все на пол, болтики и винтики разлетелись по углам. — Значит так. Если вы немедленно меня не отпустите, я устрою грандиозный скандал. Имейте в виду, меня уже сейчас ищут. Объявят в международный розыск. Это место просеют через мелкое сито и когда обнаружат, что меня похитили, вам всем будет, ох, как невесело.
— Все сказал? — спросил Саммерс, самодовольно поигрывая дубинкой. — А теперь слушай сюда. Никто никогда тебя здесь не найдёт. Это место закрыто от всего мира. Выбраться с этого острова ещё никому не удавалось. Если сбежишь с завода, прямиком попадёшь на виселицу. И не думай, что тебе задарма дадут жрать хлеб. Не таких ломали. А пока получишь урок за свою строптивость, — добавил он и с ухмылкой, сделав знак охранникам.