— Чью?
— И вашу в том числе.
Коляску ощутимо потряхивало на выбоинах, и Александр Фёдорович недовольно морщился — после удобств и спокойствия водного путешествия, ехать по разбитой дороге не самое приятное занятие. И это почти в центре города, чёрт бы его побрал! Надо будет попросить Кулибина изобрести чего-нибудь для гладкого покрытия улиц, а то при езде по брусчатке мягкое на первый взгляд сиденье ощутимо бьёт по заднице, и походка потом немного напоминает краковяк. Со стороны незаметно, но самому довольно неприятно.
Город неуловимо изменился. Беляков долго не мог понять, что же стало не так, и не сразу догадался — исчезли вывески на лавках с немецкими и французскими названиями. Сергей Викторович подтвердил озвученное вслух предположение:
— Совершенно правильно! Только иноземные языки не под запретом, тут вы, Александр Фёдорович, ошибаетесь, а приравнены к излишествам. За них, как известно, всегда приходится платить. За пятьдесят рублей с буквы можно хоть Вольтера во всю стену цитировать… Но деньги вперёд.
— Копейки.
— Не скажите… Первые платежи из Польши и балтийских губерний позволяют говорить о будущих миллионах.
На углу улицы Варварской и Острожной площади экипаж остановился, пропуская колонну мальчишек лет десяти-двенадцати, с песней марширующих в сторону Ковалихинского оврага. Военная форма на детишках смотрелась несколько странно.
— Суворовцев в баню повели, — пояснил Акимов, перехватив вопросительный взгляд.
— Мелковаты для суворовских чудо-богатырей, — хмыкнул Ермолов. — Плохо кормите?
Сергей Викторович шутку не поддержал:
— Училище имени генералиссимуса Суворова создано по предложению нижегородского купечества и состоит на его иждивении.
Беляков удивился:
— Лет двести не замечалось за земляками патриотических порывов. Воистину времена меняются.
— Это точно, с государем Павлом Петровичем не заскучаешь, — согласился Алексей Петрович. — А что говорят в Европах?
— Да кого сейчас интересует их мнение?
Глава 2
— Короля не интересует ваше мнение, господин Нельсон! Его вообще ничьё мнение не интересует!
Адмирал задохнулся от гнева и не нашёл слов для достойного ответа. Правда, сыплющего проклятиями сэра Питта-младшего они совсем не интересовали, эти слова оправдания. Но назвать победителя при Абукире просто господином… тут премьер-министр несколько перегнул палку! Хочет отправить в рискованную экспедицию? Так пусть отправляет, а не кричит, как ректор Итона, обнаруживший переодетого в женщину негритёнка под кроватью воспитанника.
— Я сегодня же готов уйти в отставку, сэр!
Вот тебе вместо милорда, скотина! И шпилька достигла цели:
— Не горячитесь, сэр Горацио. Хересу, бренди?
— Рому.
Премьер-министр посмотрел с недоумением, но отдал явившемуся на звон колокольчика камердинеру распоряжение принести требуемое. Угодно адмиралу показывать характер и пить невообразимую дрянь? Это всегда пожалуйста. Если хочет, может даже последовать примеру Сократа, из всех напитков предпочитавшего цикуту. Может… но не сейчас, когда Бонапарт собрал в Булони новую «Непобедимую армаду». Корсиканский людоед давно бряцает оружием и алчно облизывается, поглядывая через Канал. Каналья… И в прошлом году французское нашествие не случилось разве что божьей милостью. Что сулит этот?
Судя по всему — ничего хорошего. Наполеон ещё зимой объявил себя императором, а когда Англия наконец-то ответила положительно на его предложение о подписании мирного договора, только рассмеялся в лицо посланнику. И показал неприличный жест, явно подсмотренный у русского фельдмаршала Кутузова, с недавних пор бывающего в Париже чаще, чем в Петербурге.
Русские… вот постоянная головная боль. С их безумным царём никогда не знаешь, какой финт они выкинут в следующий раз. Швецию вот недавно захватили, оставив английскую промышленность без превосходного железа. Да ладно бы просто присоединили в качестве провинции, так нет же — император Павел заявил о создании временной Стокгольмской губернии, и клятвенно пообещал предоставить независимость сразу, как только шведы оплатят все убытки, причинённые их войсками в русской столице. Теперь вольнолюбивые шведы собирают деньги на выкуп собственной свободы, не помышляя о бунтах и неповиновении. Некогда бунтовать, слишком велик процент за просрочку платежей. И что удивительно — виновником всех бед они считают исключительно одну Англию.