— Чего ты так рано зашёл-то? Мог бы рассвета дождаться, — язвит отец.
— Когда успел, тогда и зашёл, — огрызается Чонгук. — Я из Дезира, сам понимаешь, дорога долгая. Как посидели? Развлеклись? — ядовито спрашивает альфа.
— Чего ты такой бешенный? — не сдерживается Тэхён.
— Не нравится моё настроение, иди погуляй, — зло бросает ему Чон.
— И пойду, — Тэхён поднимается на ноги и, пожелав отцу спокойной ночи, идёт на выход.
— Так чего ты такой злой? Что там у полукровки нового, что-то выяснил? — озабоченно спрашивает Дживон.
— Ничего нового, кроме того, что меня этот фарс уже достал. Эти омеги тоже. Быстрее бы разобраться и зажить прежней жизнью. Как ужин прошёл? — Чонгук откидывается на спинку и расстёгивает пуговицу на рубашке.
— Ужин прошел превосходно, но я решил сделать тебе подарок и не закончил его так, как изначально планировал, — Дживон встаёт на ноги. — Он спит в третьей спальне для гостей, так что спокойной тебе ночи или неспокойной, тут как пойдёт, — подмигивает сыну альфа и идёт к лестнице.
Ядовитая улыбка расползается на лице Чонгука, он залпом допивает виски и, поднявшись с места, медленно идёт наверх, за своей добычей, за своей наградой, за тем, о ком думал без остановки весь день.
Юнги полностью расслабляется в душе, снимает усталость и напряжение нервного дня и, подсушив волосы полотенцем, выходит из ванной. Бросив полотенце на кресло, омега вздрагивает — он только сейчас замечает, стоящего у окна Чонгука. Альфа, скрестив руки на груди, скользит голодным взглядом по полуобнаженному телу и только потом смотрит в глаза:
— Я тебя напугал?
Юнги не может понять — Чонгук вроде такой же — в его присутствии у Юнги всегда пол рябью под ногами идёт, но этот Чонгук другой. От него волнами исходит опасность. Даже воздух в комнате ей пропитан, Юнги его пощупать может. У омеги кожа мурашками от этого взгляда покрывается, хочется обратно в ванной скрыться, а ещё лучше там запереться. Потому что в этих глазах напротив ни капли нежности или тепла — о его взгляд до костей порезаться можно.
— Просто, — прокашливается Мин и ищет глазами футболку, которую вроде до душа выкинул на кресло. — Я не ожидал тебя увидеть.
— Я был очень занят, но я не мог нарушить нашу новую традицию и не пожелать тебе спокойной ночи, — альфа отталкивается от стены и медленно идёт к Юнги. Скорее подкрадывается, в каждом его движении есть что-то хищное, от всего этого и даже его тона Мину не по себе. Чонгук останавливается напротив и поднимает руку, чтобы коснуться щеки, но Юнги отворачивается.
— Тебе лучше уйти. Ужин был отличный, но я устал и хочу спать, — Мин сам поражается, что проговорил фразу до конца, что ни разу не запнулся.
Чонгук не отступает, суживает зрачки, приподнимает уголки губ в ухмылке и становится вплотную. Его снова слишком много, он всё пространство заполняет собой, шансов на побег не оставляет. Юнги весь сжимается, чувствует себя мизерным, рядом с нависшим над ним альфой.
— Уверен? — хрипло говорит Чон и смотрит прямо в глаза, ломает волю омеги, давит, напирает. Юнги не выдерживает, знает, что проиграет, если так пойдёт, и резко дёргается в сторону двери, чтобы выставить наглого альфу, но Чонгук перехватывает его поперёк и вжимает в стену.
— Прогоняешь, значит, — вздыхает альфа. — Когда уже перестанешь? Когда примешь тот факт, что от меня никуда не деться, да и не особо ты этого хочешь, — Чонгук проводит пальцами по обнаженному животу омеги, царапает ногтями. — Я же знаю, что хочешь.
— Пусти, — скорее просит, чем требует омега.
— Пустил бы, — хмыкает альфа и покрывает короткими поцелуями шею. — Не будь ты таким сладким, таким соблазнительным, таким якобы невинным, но в то же время пропитанным развратом до мозга костей. Ты ведь нарочно так себя ведёшь? Нарочно одним взглядом с ума сводишь? — Чонгук всматривается в глаза Мину, видит в них непонимание, но продолжает давить, пытается разгадать свою самую сложную загадку за эти годы.
— Я не понимаю, о чём ты, — Юнги вновь дёргается, и вновь его впечатывают в стену.
— Перестань убегать, от себя хотя бы, своей сущности. И перестань ломаться, пожалуйста. Это дико вставляет, конечно, — альфа очерчивает большим пальцем подбородок парня. — Мне даже нравится твоя напускная невинность, но терпеть всё сложнее и сложнее. Можно сказать, невыносимо. Хочу увидеть твой разврат, прочувствовать его на себе. Очень хочу. Вот настолько, — Чонгук хватает ладонь всё ещё не до конца понимающего омеги и прикладывает к своему паху. Юнги от неожиданности дёргает руку назад, но альфа сильнее вжимает в себя маленькую ладонь, водит ею по натянувшему грубую ткань члену.
Юнги желание альфы отчётливо чувствует, взгляда от чёрного омута напротив убрать не в силах, ладонь омеги горит словно, волдырями покрывается. Мин ойкает, когда альфа приподняв его за бёдра, заставляет опоясать себя ногами и, продолжая вжимать в стену, впивается в губы поцелуем. Юнги под его напором, как песочный замок, осыпается, по всем фронтам проигрывает, сдаётся — только успевает, что цепляться за шею и за ворот рубашки, лишь бы не соскользнуть, не дать воздуху между просочиться. Чонгук, не прерывая поцелуй, отлепляет омегу от стены и, подойдя к кровати, опускает на неё. Вжимает в белоснежные простыни, продолжает целовать, не даёт тому отдышаться. Поцелуй становится все жёстче и жёстче, Юнги теряется в ощущениях, собраться не может, но всё равно ладонями на грудь альфы давит, требует отстраниться.
— Чонгук, — кое-как вырывается Мин. — Мы в доме твоих родителей, и вообще, я не хочу, не надо…
Чонгук только усмехается, резко поворачивает его лицом вниз, вжимает в подушки и шепчет:
— Хочешь же, притом очень хочешь, дрожишь подо мной, малыш. Пойди уже на поводу своих желаний, — альфа рывком дёргает пижамные штаны омеги вниз и чуть ли не облизывается, поняв, что под ними нет белья. Юнги дергается, пытается до резинки штанов дотянуться и обратно их натянуть, но Чонгук их до конца сдёргивает и отбрасывает в сторону, не позволяет омеге повернуться, вдавливает в постель. Альфа проводит пальцами по позвоночнику вниз, не останавливается и, несмотря на уже сильный протест со стороны омеги, разводит руками половинки, надавливает на колечко мышц. Он еле волка на цепи держит — до боли хочется погрузится, ощутить жар и узость тела под ним.
— Прекрати. Я буду кричать! — уже зло говорит Мин.
— Обещаю, что будешь, — усмехается альфа, лижет лопатки, рёбра пересчитывает. — Ты знаешь, что такое секс с волком? Тебе твой дружок не рассказывал? — спрашивает он.
— Нет, — заливается краской омега.
— Тебе понравится, — кусает мочку уха, оттягивает зубами и продолжает шептать, — Это сцепка, когда я могу кончать и кончать в тебя без последствий, потому что ты человек. Это несколько часов твоя попка, натянутая на мой член, и это, блять, мне уже снится. Поэтому расслабься и наслаждайся.
— Тогда, когда мы поцеловались, ты чуть не превратился, — обрывисто говорит Мин и всё ещё не оставляет попыток перевернуться. — Я боюсь, — Юнги всё-таки удаётся развернуться, он сразу тянется к простыне и пытается накрыться.
— Что я превращусь во время секса? — выгнув бровь, спрашивает Чон, и Юнги угукает. — И что? Ты уже трахался со зверем, чего боишься? — Чонгук понимает, что сморозил глупость, по вмиг побледневшему лицу омеги, по тому, как тот глаза моментально опустил, невидимые барьеры воздвиг. — Не превращусь, — сразу меняет тон на нежный альфа. — Я себя контролирую, — Чонгук притягивает парня к себе и поглаживает его щёку. — Я не хочу, чтобы ты думал, что ты мне интересен только в постели. Ты мне нравишься, Мин Юнги, очень сильно нравишься, и если ты не хочешь — я не буду напирать, хотя признаюсь, с ума по тебе схожу.
От этих слов у Юнги внутри тепло разливается, он каждое запомнит, через всю жизнь пронесёт. Мин не сдерживается, легонько улыбается и, сам обвив руками шею альфы, целует. Сперва робко, осторожно, но у Чонгука терпение и так на грани, чтобы довольствоваться неумелыми и робкими поцелуями — он сразу вовлекает омегу в страстный и мокрый поцелуй, вновь вдавливает в постель и шепчет в губы: