Юнги ещё раз осматривает себя в зеркале, и как это ни странно, впервые за долгое время ему нравится то, как он выглядит. Чимин надевает кожаные облегающие брюки и чёрную с очень глубоким вырезом и, как он говорит, любимую футболку Тэхёна.
Чимин потрясающе смотрится в чёрном цвете, который красиво контрастирует с золотыми волосами и белой кожей. Густо накрасив глаза и намазав на губы бесцветный блеск, Пак хватает ключи от квартиры, и оба омеги спускаются вниз, где их ждет Тэхён. Альфа, который стоит и курит у автомобиля, увидев парней, на пару минут теряет дар речи.
— Я самый везучий альфа в этом городе, — усмехается Тэхён. — Я иду гулять с самыми красивыми омегами, — Чон притягивает Чимина к себе и целует, но Пак шутливо бьёт его по плечу и отбегает.
— Я губы накрасил, вообще-то! — возмущается омега.
Если в начале вечера сомнения всё-таки закрались в душу и мучали Юнги, то после третьего бокала лонг-айленда щедро сбавленного ромом, омега сам себе пытался ответить на вопрос, почему он до сих пор не пришел в клуб и не забил на свои сейчас кажущиеся мизерными проблемы. Парни сидят в ВИП-зоне клуба, которая навсегда закреплена за фамилией Чон, поедают экзотические фрукты и пьют лучший алкоголь Бетельгейза. Официанты только успевает приносить бокалы и уносить пустые стаканы и бутылки. Они уже выпили за всё, что можно было, и сейчас пьют даже просто за незнакомых людей, танцующих внизу на танцполе. Чимин походу выпил больше всех, потому что он постоянно смеётся и отчаянно пытается поправить растёкшуюся под глазами подводку, но в результате ещё больше ее размазывает.
— У меня уже губы болят! — заплетающимся языком заявляет Пак после очередного поцелуя Тэхёна. — Вы альфы, так грубо целуетесь, — корчит гримасу омега.
— Я не могу тебя не целовать, ты свои губы видел? — смеётся не совсем трезвый Тэхён. — И вообще, со сколькими альфами ты целовался-то? — меняет тон на холодный парень.
— В том то и дело, что с альфами целоваться стрёмно, а вот с омегами, — Чимин мечтательно закатывает глаза, а потом смотрит на Юнги и подмигивает. — С ними это совсем по-другому, — нарочно нервирует своего мужчину Пак.
— Я знал, что у вас не братские отношения, — усмехается альфа. — Но теперь уверен. Все равно считаю, что целуюсь лучше.
— Тебе есть, чему у него поучиться, — не останавливается Пак. Юнги, который с трудом соображает, только усмехается на странный диалог друзей и тянется к, уже сам не помнит к какому, бокалу по счету.
— Так научите, — не сдаётся Техен и, откинувшись на диванчике, смотрит на своего растерявшегося омегу. — Поцелуйтесь, — кивает альфа на Мина. — Может, извлеку что-то полезное из вашего урока.
— А вот и поцелуемся, — гордо вздёргивает подбородок Пак и перетаскивает сидящего рядом Мина к себе.
— Я пью, вообще-то, — обиженно бурчит Юнги, но Чимин отбирает его бокал и ставит на стол. Потом обхватывает ладонями его лицо и, приблизив к себе, касается его губ губами. Юнги не выдерживает и прыскает в поцелуй, Чимин сильнее сжимает его лицо в руках и вновь касается губами.
— Так и думал, не поцелуй, а чёрти что, — усмехается альфа.
Чимин вновь накрывает губы Мина своими, и последний в этот раз поддаётся, раскрывает рот и отвечает. Техен чуть виски не давится, впивается взглядом в двух уже откровенно сосущихся парней и не может оторваться. Юнги входит в раж, позволяет Паку перетащить его на свои колени и уже сам целует, глубоко, мокро, переплетает их языки и не думает останавливаться. Картина двух целующихся омег настолько возбуждающая, что Тэхён откладывает бокал и только собирается встать на ноги, и оттащить заигравшихся парней друг от друга, чтобы одного из них потащить в ближайшую свободную комнатку, как до него это делает не понятно откуда взявшийся Чонгук.
Чон не собирался сегодня в клуб, всё-таки он любит посещать Beast по выходным, а сегодня вторник. Но проезжая мимо, он решает зайти и пропустить бокал — день был не из лучших, и ехать прямо на квартиру не хотелось. Поднявшись к своему ВИП-столику, Чонгук понял, что не зря решил зайти. Первым альфа увидел брата и даже обрадовался, что не придется пить в одиночестве. Стоит ему проследить за заворожённым взглядом Тэхена, как у альфы внутри расползается колючая ярость, она разрастается и шипами разрывает кожу, просится наружу. Чонгук подлетает к омегам за мгновение ока, хватает Юнги за шкирку и, разрывая в руке тонкий шёлк, отбрасывает его в угол дивана. Мин не понимает, что и как только что произошло, пытается собрать воедино разлетевшуюся на сотни осколков картинку реальности, поднимает взгляд и, с трудом сфокусировав его, охает.
Напротив него стоит Чонгук. От альфы исходит такая волна ярости, что Юнги кажется, протяни руку, и он её может потрогать. Мин вжимается в угол дивана, испуганно переводит взгляд то на Тэхена, то на Чонгука и пытается не выблевать от страха всё то, что успел выпить за вечер.
— Какого, блять, хуя тут происходит? — голосом Чонгука камни рассекать.
— Мы развлекаемся, чего ты точно не умеешь, — пьяно улыбается Тэхён и подтаскивает к себе напуганного Чимина. Альфа тянется к бутылке, но Чонгук выхватив её из его рук, швыряет об стену. Юнги вздрагивает от звука разбивающегося стекла, сползает с дивана на пол с твёрдым намерением сбежать, точнее отползти — встать на ноги не выходит даже со второго раза.
— Ты, — Чонгук вновь хватает Мина теперь за плечи и, подняв с пола, сажает на диван, продолжая его вжимать туда руками. — Устал святошу изображать? — шипит ему в лицо альфа и скользит стягивающим кожу омеги взглядом по всему телу.
Чонгуку бы обратиться, сомкнуть клыки на этой тонкой шее, порезаться об острые ключицы и слизать с них свою-его кровь. Мальчишка выглядит, как самая дорогая проститутка города, и даже у Чонгука на него денег может не хватить — у Юнги кожа изнутри светится, его полуоткрытые губы манят, зовут, обещают рай на земле, и Чонгук уверен, что они его туда проведут. От этих стройных ног альфу кроет на раз, вспомнить, что они вокруг торса Чимина обвивались — он звереет. Юнги в своём блядстве идеален, как он держит, как ловит ту тонкую грань, которая позволяет ему даже в самых блядских шмотках мира выглядеть ангельски прекрасным, на этот вопрос и сам омега не сможет ответить. Но даже несмотря на всю его хрупкость, на хорошо читаемый испуг в глазах и личико ангела — желание Чонгука в его крови умыться, стоны-крики в себя вобрать и плоть прожевать не уменьшается, только растёт, только увеличивается.
Юнги под этим взглядом холодеет, в глыбу льда превращается, сделай Чонгук одно движение, и Юнги на осколки разлетится. Чонгук взгляд ниже опускает, подолгу на ногах задерживается, у Юнги в животе узлы натягиваются — никогда он не чувствовал себя вот так вот обнажённым, будучи полностью одетым. Юнги бы рад сейчас с обивкой слиться, в идеале вообще диван пробить и исчезнуть — от голодного взгляда альфы у него паническая атака, он лихорадочно бегает глазками по его лицу, в немом крике открывает и закрывает рот, но ни слова выдавить из себя не может.
— Истинное лицо свое показываешь, пойдём, покажешь мне его в более интимной обстановке, — цедит сквозь зубы Чонгук и ядовито усмехается — а Юнги от этой улыбки умирает. Сам готов себе могилу вырыть и в неё залезть, лишь бы Чонгук больше так не смотрел и так дьявольски не улыбался.
— Я… — осекается Мин, пытается вдохнуть, но Чонгук слишком близко, и вместо кислорода в легкие раскалённый воздух поступает, языки пламени омегу изнутри лижут. — Не пойду, — скорее скулит, чем выражает протест.
— Пойдёшь, — Чонгук приговор подписывает, рывком парня на себя тянет и, подняв на руки, идёт к выходу. Альфа не слушает, что ему говорит Тэхен, не реагирует на крики Чимина, твёрдыми шагами идёт прямо к панамере во дворе.
Юнги реальность не воспринимает. Не понимает, где он, почему земля под ногами не чувствуется, куда его несут. Даже не сопротивляется весь путь до авто, виснет безвольной куклой в сильных руках. Вплоть до того момента, как его опускают на кожаное сиденье панамеры. Но стоит Чонгуку сесть за руль и заблокировать двери, как воздух в салоне авто резко заканчивается, его заменяет запах того, кто дружелюбие в эту секунду вообще не выражает, Юнги лучше вообще не дышать.