— Уже почти неделя! — продолжает возмущаться Юнги. — Она вчера должна была закончиться, но блять, не заканчивается. — Мин поворачивается к волку и обхватывает ладонями его морду. — Ты вообще меня слушаешь?
Зверь недовольно фырчит, что его оторвали от такого интересного занятия, и головой толкает парня на ковёр, продолжает вылизывать, теперь уже шею и ключицы.
— Хочу тебя, прямо вот так, — загорается омега и даже поворачивается под волком на живот, подставляется. Зверь рычит на самовольство паренька, обхватывает клыками его шею, угрожает прокусить за такое поведение, но Юнги ещё больше виляет задницей и уже не просит, а требует взять его в обличии волка.
— Когда-нибудь я не выдержу, и тогда ты очень сильно о своей просьбе пожалеешь.
— Нет, — недовольно тянет Мин и снова принимает сидячее положение. — Я хотел волка! Зачем ты обернулся! — обиженно говорит омега и смотрит на сидящего рядом Чонгука.
— Затем, что, если я пойду у тебя на поводу, то я, как минимум, тебя порву, как максимум, убью, так что забудь, — альфа встаёт на ноги и, как есть голым, идёт к бару у стены.
— Я взрослый уже и могу сам принимать решения, — продолжает дуться Юнги.
— Ты сейчас не в себе, течка твой разум затмила, а потом ты сильно об этом пожалеешь.
— Бэ-бэ-бэ, — передразнивает наливающего себе виски альфу Мин.
— Как это по-взрослому, — улыбается Чон и, прислонившись к стойке, делает первый глоток. Юнги задерживает внимание на мощной груди, покрытой красивыми татуировками, спускает взгляд ниже, восторженно вздыхает на перекатывающиеся мышцы живота и нагло опускает глаза ещё ниже — облизывается и шумно сглатывает. Чонгук внимательно следит за омегой и по новой заводится от голодного взгляда парня.
— Хочешь? — альфа взглядом указывает на свой член и продолжает медленно пить любимый напиток.
— Не тебя, — фыркает Юнги и демонстративно поворачивает голову в сторону. — Я хочу его, а ты не разрешаешь.
— Ну, не меня, так не меня, — усмехается Чон и с бокалом в руке проходит к дивану. — Рука тебе в помощь.
— Вот и обойдусь, — насупившись заявляет омега и начинает катать по полу пустую банку, изображает, что ему не скучно.
Чонгуку очень хочется сорваться с дивана, схватить этого недовольного ребёнка и зажать в своих объятиях до хруста костей, но уступать альфа не любит.
Вот уже шесть дней, как ни один из них пентхаус не покидает. Чонгук повесил всё на отца и Тэхёна, выслал к Чимину своего человека, а Рену заявил, что у него слишком много дел. То, что единственное «дело» альфы — это брать омегу во всех мыслимых и немыслимых позах и во всех уголках квартиры — никому знать не обязательно. Чонгук не насыщается, его зверь не удовлетворяется — напротив, альфа всё больше и больше голодает. Каждая сцепка — это мириады звёзд перед глазами, это разрывающиеся планеты, и кровь в жилах густая, как карамель, каждый стон Юнги — это услада для ушей, его тело — капкан, из которого не хочется выбираться. Юнги уже с кровью Чонгука смешался, по венам течёт, давно и прочно внутри засел, но альфе мало. Он его с ума сводит, принципы меняет, жизнь вверх дном переворачивает — Чон всё равно ведётся, всё равно раз за разом в эти лисьи глаза падает, только прижимая его к себе, обо всём забывает, дыхание на двоих делит. Чонгук не помнит, когда и с кем он вёл себя настолько же оголодало, настолько же бесконтрольно, как с ним.
Юнги — это не просто секс, это нечто большее. Чонгуку ему отказывать невозможно — Юнги пушистыми ресницами взмахивает, а у Чонгука внутри Везувий просыпается, по коже огненной лавой стекает, дотла сжигает — этот омега единственный, на чьих ладонях Чонгук и в пепел превратиться готов. Чонгук за эти дни сотни раз умирал и возрождался с ним вновь, чтобы вновь умереть между самых соблазнительных ног этой вселенной. Юнги в своих желаниях ему не уступает. Секса у Юнги в последние месяцы хватало с головой, но это нечто другое. Юнги и сравнивать то особо не с чем, потому что все течки до этой он проводил с Хосоком, а там приятного было мало, даже несмотря на затуманенное сознание. Но с Чонгуком всё по-другому. Юнги скучает, даже когда альфа отлучается за доставкой или заходит в душ — именно поэтому и душ они эти дни принимают вместе. Юнги кажется, что если Чонгук выйдет за дверь спальни, то не вернётся, оставит его одного. Течка превращает мозги в желе, становится причиной колебания гормонов, и Юнги пусть и в секунды «нормальности» это всё понимает, но стоит Чонгуку пойти на кухню за колой, омега уже готов рыдать и биться головой об пол, лишь бы тот не задерживался. Юнги не в состоянии сейчас анализировать своё поведение и чувства, он оставляет всё это на потом. Сейчас, единственное, чего хочется — это вновь ощутить жар и тяжесть любимого тела. Мин больно прикусывает нижнюю губу, от накатившей очередной волны возбуждения и продолжает нагло пялиться на тело сидящего невдалеке альфы — он уже готов сдаться первым.
— Ну же, малыш, иди ко мне, — хлопает по бедру Чонгук. — Перестань облизываться, позволь мне насладиться вкусом твоих губ.
— Сам иди! — Юнги собирает под себя ноги и старается больше не смотреть на того, чей вид скручивает в узлы внутренности. Если это игра — кто первым сдастся, то Юнги хочет быть выигравшим.
— Ко мне, — усмехаясь, тянет альфа и манит омегу указательным пальцем. — Хочу твои губы на своём члене, — хрипло говорит Чонгук, и Юнги от его тона током бьёт. Волна возбуждения отключает остатки разума, руки сами тянутся к альфе, и омега уже готов ползти, потому что видеть голого Чонгука без возможности прикоснуться — пытка покруче тех, что придумывали инквизиторы.
— А что мне будет за это? — всё равно пытается урвать своё Шуга.
— Я позволю тебе поиграть с волком, — Чонгук суживает глаза, и Юнги кажется, он говорит вполне серьёзно.
— В смысле поиграть? Ты трахнешь меня волком? — воодушевляется парень.
— Трахну, — поднимает уголки губ альфа. — Ко мне ползи.
И Юнги ползёт прямо на четвереньках. Омега доползает, не вставая с пола, устраивается между ног альфы и кладёт руки на его бёдра. Не отрывая взгляда от чёрного океана напротив, впивается ногтями в плоть, ждёт реакции, медленно улыбается. Провоцирует. Чонгук только усмехается — это Юнги думает, что альфе больно, но для него его ноготочки, как укус комара. Мин понимает, что бесполезно, и, театрально вздохнув, обхватывает ладонями уже стоящий член альфы.
Юнги от своей власти над волком открыто кайфует — стоит ему приблизиться, и Чонгук его уже хочет, хотя Чонгук его хочет даже на расстоянии. Омега улыбается своим мыслям и, сразу нагнувшись, берёт в рот настолько глубоко, насколько возможно, вырвав из Чонгука первый стон удовольствия. Юнги бы полностью проглотил, но с Чонгуком этот фокус не прокатит. Омега, медленно облизывая венки на толстом члене, поднимается выше, выпускает его из рта и смачивает слюной губы. Чонгук с силой сжимает в руке кожаную обивку дивана, сам себе приказывает к пареньку не тянуться, потому что хочется настолько, что Чон даже на минет наплевать готов — «развернуть и выебать» мигает красной лампочкой в голове. Юнги снова берёт в рот, в этот раз головку, смачно, вкусно посасывает, водит по ней языком, дует и снова заглатывает. Чонгук чуть не рычит, Юнги слышит, как хрустят суставы его пальцев, вцепившихся в диван, и внутренне торжествует. Юнги сосёт и возбуждается, второй рукой к своему члену тянется, с силой его сжимает.
— Руки убрал, — приказывает альфа, и Мин слушается.
Чонгук не выдерживает, зарывается ладонью в белоснежные волосы и сам направляет член в рот омеги. Юнги расслабляет горло, пропускает его внутрь так глубоко, как может, и продолжает сосать, позволяет Чонгуку трахать его в рот и чувствует, как смазка вперемешку со слюной стекает вниз по подбородку. Мин запускает член за щёку, легонько сжимает на нём зубы и на рык альфы только усмехается. Во рту омеги горячо и влажно, пошлые звуки, с которыми он сосёт, добивают. Чонгук уже на грани почти, сам вскидывает бедра, глубже толкается, а Шуга не жалуется, наоборот, принимает, изо рта не выпускает, хочет большего.