На месте бывшей деревни остались только разоренные и пустые домишки и возле землянки старосты лежала вереница голых трупов стражников. Крестьяне, узнав от того же Жаго, что их ждет неустроенный лагерь с всего лишь с несколькими землянками, подчистили все, что можно, чтобы легче было устраиваться на новом месте. Даже курятники разобрали. Ну а что? Люди-то пока тепло, где хочешь переживут, а вот курочкам защита нужна от разной лесной живности. На одной из телег визжали поросята, а уж собаки веселым лаем сопровождали каждый тяжело груженный воз и каждую меланхоличную корову. Не на охоту же. Собаки были умные, таежные и знали, когда следует молчать, а когда можно и порезвиться. Жаго ехал немного ошеломленный, не понимая, как это так получилось, что поехал за женой, а обратно вел целый караван. Девять мужиков-лесовиков, три вдовушки без кормильцев и целая куча жен и детей, от грудничков до подростков, которым совсем немного оставалось до совершеннолетия. Целый табор и, хотя лесовики знали, что лес любит тишину, но так ведь не на охоте и не каждый день переселяешься неизвестно куда, так что шума хватало. И никуда не денешься, людей беспокоила неизвестность и туманное будущее. Только Ольт ехал посмеиваясь, довольный жизнью и собой. Все получилось гораздо лучше, чем он ожидал.
Всю дорогу он переговаривались с Жаго о крестьянской жизни. Ольта интересовало все, ведь он не знал ничего. Для него каждая крупица знаний о местной жизни, все было в тему. Так они и ехали, обсуждая огород, сорта зерновых, породы кур и свиней и оценивая стати настоящей таежной лайки. Истрил им не мешала. Она быстро сдружилась с бабами и ехала где-то в их окружении. Ее можно было понять, и так сколько времени провела в чисто мужском обществе, а с мужиками-то не очень языки почешешь. Из-за обоза дорога растянулась на два дня больше, чем до этого, но для Ольта оказалась очень познавательной, и он был этому по-настоящему рад.
Но все хорошее когда-нибудь кончается, заканчивалась и на третий день они подъезжали к лагерю. — Ты это, Жаго, как приедем, сразу устрой собрание. Объясни народу политику партии и правительства.
— Чего?
— Эх ты, темнота. Говорю, что Карно тут главный и если кто будет недоволен, то он их как Крильта, или как тех медведиц… Короче в живых останутся, но я им не завидую. Так-то он мужик не плохой, кормить только вовремя и не злить — большего и не надо. Понятно? А то он быстро загнет недовольным ноги в обратную сторону. Объясни людям.
— Агась.
— Вот тебе и «агась». Вон Карно встречает, не оплошай. Это на прииске вы его видели только, когда он вам хлеб приносил. А тут постоянно видеться придется. А он в жизни не совсем то, что иногда видится на расстоянии. Главное не злите его, особенно не упоминайте про медведиц, не любит он этого. Все, что скажет — выполнять быстро и без пререканий… О, Карно! Мир тебе! А вот и мы. Как ты тут один? Не скучал?
Карно выглядел чуток ошалевшим, но марку держал.
— И вам мир, люди добрые. Жаго, отведи пока лошадей к загону, распрягайтесь, оправьтесь с дороги. Вьюн с Вельтом тоже вернулись. С новостями, потом потолкуете с ними. Сейчас они на охоте, вот-вот должны подойти. Жаго, разберетесь с лошадьми, потом соберетесь у атаманской землянки. Слово скажу. — если он и был удивлен таким количеством народа, то никак этого не показал. Будто так и надо отдал распоряжение, а сам вместе с Истрил и Ольтом отправился в землянку.
Ему было интересно, как прошла дорога, откуда такая толпа народу и почему они подзадержались. Он-то ждал их еще позавчера. В помещении Истрил сразу же захлопотала по хозяйству, готовя нехитрый перекус, а Ольт коротко рассказал о том, что с ними произошло. Затем обсудили приезд людей. Ни Карно, ни Ольт не рассчитывали на такое большое количество приезжих. Конечно бывший разбойник слегка офигел, когда узнал, что теперь по факту является главой деревеньки, но не бросать же теперь крестьян на произвол судьбы. Так что оставлять, не оставлять — это даже и не обсуждалось. Разговор шел только по существу и первым делом, где же их всех разместить? Возникший квартирный вопрос надо было решить. И чем быстрее, тем лучше, пока этот самый квартирный вопрос, согласно классикам, не испортил народ. И это было не единственное, о чем им стоило подумать. Но обговорив самые насущные проблемы, решили остальное оставить на потом. Сейчас наиболее насущным стоял вопрос о людях. Ну а свои личные проблемы можно оставить и на потом, когда будет свободное время. Ну а что еще им оставалось делать, если нетерпеливый староста деревеньки уже заглядывал в двери.