Так за разговорами, важными и не очень, они и провели весь путь до самого города. Знакомая площадка для стоянки крестьянских обозов с выбитой до состояния голой земли травой встретила их привычным гомоном крестьянских сборов с других деревень. Графство было большое и деревень, несмотря на усердие северян в войне в уничтожении эданцев, не очень сказалось на их количестве. Еще бы, война закончилась больше пятнадцати лет назад, и, хотя мужчин старшего возраста было маловато, но уже подросла молодая поросль. Хотя в общем, конечно, число населения сократилось, но, если в деревне оставалась хотя бы три семьи, деревня считалась живой. Поэтому и сборы были самые разные: от одной до трех-четырех телег от деревни. А если учесть, что частенько крестьяне объединялись в обозы, чтобы обезопасить себя от лихих людей, то такой сбор мог достигать и десяти-пятнадцати телег. Обычно это были крестьяне из одного баронства.
Сейчас на площадке сгрудились сразу три сбора. Один из богатого селения, состоящий из пяти повозок, которые приехали уже давно, успели сделать почти все свои дела и собирались послезавтра уезжать, и два сборных из разных деревень двух разных баронств, по восемь и десять телег соответственно.
Прибытие еще одной повозки не осталось незамеченным. Приветственные крики неслись со всех сторон. Оказалось, что их, уже Боевой, Хомяк личность довольно известная. Впрочем, и не удивительно — все-таки был старостой не самой маленькой деревни. Да и сами крестьяне куда-то ведь выдавали замуж своих невест и естественно и приводили к себе тоже. Так что все друг друга, хоть и по наслышке, но знали, а многие приходились и родственниками. Брано, оказавшись в знакомой и, судя по всему так нравящейся ему, среде весело отвечал, но от приглашений присоединиться отказывался и свой лагерь они устроили обособлено от других. Слишком специфический у них был товар и светить его никому не хотелось.
Пока Брано и мальчишки устраивали лагерь, Ольт с Вьюном решили навестить Бенкаса. Время до наступления ночи еще было. Заодно Ольт хотел посмотреть на площадку, где торговали людьми. Именно людьми, не хотелось ему, выросшему в другой реальности, увидеть сейчас настоящих рабов. Не то, чтобы он не признавал рабства, что греха таить — были в его жизни и такие сюжеты, когда он видел и не такое, но для него, выросшего в другом мире и в другое время, при совсем другом строе, слово «раб» означало что-то поникшее и безвольное, не годное ни на что, кроме тупого труда и угождения вышестоящим, причем принявшие такое положение дел добровольно. Встречались ему по жизни подобные людишки, чего он никак не мог не понять, не принять. А ему нужны были свободные, видящие и желающие свою выгоду, люди и естественно не смирившиеся со своим положением, а стремящиеся всеми силами к свободе. Впрочем, Ольт не собирался давать свободу просто так, свободу надо было еще заслужить. Вот такой он был меркантильный, да и сами местные его бы не поняли, вздумай он раздавать свободу направо и налево.
Но вначале пришлось пройти по торговым рядам. Надо было прицениться к кой-каким товарам, а главное — к соли. Прошлись, посмотрели, оценили. Теперь пришла пора проведать и менялу. Бенкас был в своей лавке и обслуживал какого-то крестьянина, который обменивал большую серебряную «корону», так называемый «дильт», который равнялся десяти обыкновенным серебрушкам или одной десятой золотого, сбереженную видно еще с времен последнего короля Мальта, на медную мелочь. По крестьянским меркам такая монета была очень крупной по номиналу. Крестьянин торговался за каждую медяшку, а меняла, видно со скуки, лениво с ним торговался. Завидев новых посетителей, он тут же выпроводил крестьянина, без споров, не торгуясь, насыпав тому полную ладонь запрошенных медяков. Его радостная улыбка говорила без всяких слов, как он рад новым гостям. Обалдевший от такой щедрости крестьянин тут же удалился без лишних слов, пока торговец не опомнился. Но тому уже было не до него. Ну а как же, пришли крупные клиенты, а значит будут обсуждаться дела не чета серебряной «короне». За спиной пришедших людей незримой тенью маячило золото.
Говорить с купцом Ольт решил доверить Вьюну, а сам стоял за его плечом, отыгрывая свою роль обыкновенного крестьянского паренька.