Затем, на одном из барханов южанин просто остановился и сел на песок. В позе лотоса он начал доставать из внутренних нематериальных карманов свои вещи. Солнце тем временем уходило всё дальше. Жестом Проводник пригласил присесть и Поцелованную Огнём. Через мгновение среди песка загорелся огонёк, а в руках двух смертных появились чашки без ручек.
— Горячий чай согревает тело холодной ночью, а также охлаждает тело горячим днём, — проскрежетал Проводник, добавляя в чайник пустынные травы.
Как бы это парадоксально ни звучало, но Проводник нигде не ошибся. Горячий чай действительно согревает, когда холодно. Здесь пояснения не нужны. Однако всё тот же горячий чай действительно и охлаждает во время самой жестокой жары. Почему? Всё довольно просто. Горячий напиток заставляет потеть ещё сильнее, поэтому смертному и становится легче. Хотя важно понимать, что пот — это жидкость, и что пить соответственно придётся тоже куда больше, а в пустыне это не всегда возможно. Поэтому если воды осталось мало, то не стоит тратить её всю на горячий чай, от этого будет только хуже, потому что, потратив весь пот в один момент, путник обрекает себя на смерть во время следующего полудня.
Ада всё это знала, хотя в таком знании не нуждалась. Она маг огня, высокая температура её на не пугает. Девушку больше волновала цель паломничества, которая оставалась не совсем понятной. Прошёл целый день, наступил вечер, а всё что удалось сделать — выпить чашку крайне странного чая.
Случись это паломничество до встречи с Халсу’Алуби, быть может, Огненная Бестия и выкинула бы какую-нибудь дерзость. Но сейчас она даже не задавала вопросов. Сидящий рядом Проводник являлась далеко не обычным смертным, он старше самого старого члена Совета Палящего Солнца и намного старше прошлого Хозяина Песка.
Вряд ли происходящее сейчас является чем-то бессмысленным и бесполезным. Каждый маг огня, попавший в Ахнабари проходит по одному, но каждый раз разному пути. Это сделает И Ада, которая продолжала просто сидеть, пить чай и смотреть, как огненный шар медленно скрывается за золотым горизонтом.
Глава 3
Ада не считала проведённые в паломничестве дни. Множество раз солнце заходило за горизонт, чтобы подняться вновь, но уже с другой стороны. И на протяжении всего этого срока ей было чем заняться и над чем подумать.
Земли Анхабари действительно занимают не так уж много места, как и сам мир Этия. Однако и проводник вёл девушку не к центру по прямой линии, а двигался кривыми и запутанными путями по окружности, всячески стараясь огибать населённые пункты. Иногда он сам задавал вопросы, порой молча открывал двери очередной гробницы, куда впускал Поцелованную Огнём и ждал столько сколько потребуется. Пески действительно скрывали множество тайн.
В этот раз Ада оказалась в давно позабытых руинах. Наверное, здесь когда-то находился храм, а может и школа, или всё сразу. Ведь зачастую в этом мире мудрость черпается буквально от высших существ напрямую, что заставляет науку идти бок о бок с верой. В любом случае здесь явно находились помещения напоминающие аудитории, как и множество пустых пьедесталов давали понять об исключительной культурной ценности этого места. Именно культурной, но не военной или экономической, ведь ни артефактных станков, ни оружейных складов или намёков на них не было.
В какой-то момент Огненная Бестия остановилась около странной и маленькой плиты вертикально установленной ещё тысячи лет назад. Пришлось даже присесть, чтобы разглядеть надписи. Однако девушку не покидало смутное чувство, что запись какая-то неполная и вообще где-то она это уже видела. А ещё кажется большая часть плиты скрыта внизу. Место древнее и лишь песочное одеяло позволило прошлому пройти сквозь времена до сегодняшнего дня.
— Почему ты остановилась именно здесь? — позади из неоткуда снова появился Проводник, наблюдающий за каждым шагом юного мага.
— Я уже видела эти строки… — спустя отсчитанные в сознании пять секунд рабыня вспомнила, сформулировала мысль и дала краткий ответ. — В одном музее.
— Музее значит… — южанин понимающе кивнул, ведь сразу понял о чём идёт речь: музей в Эдеме только один.
Затем раздался стук посоха и песок пришёл в движение. Вихрь заставил Аду отойти, а через секунду стала видна вся поверхность плиты. Теперь никаких сомнений не было. Язык может и незнакомый, но эти закорючки сильно въелись в память и отличались от межвидового языка. Символы не походили на письменность миров Совета в целом, так что неестественность стала ключом к запоминанию. А там уже в сознании всплыл следом и перевод. Таких плит у Хранителя было много, с разными надписями на разных в том числе мёртвых языках, но в то же время с одним и тем же посылом.
— Ты понимаешь, что здесь написано? — удивлённо спросил подошедший ещё ближе Проводник, в голосе которого лишь сейчас появились нотки хоть каких-то эмоций.
— Нет, но в музее Хранитель всё старался переводить на современный межвидовой, и я большую часть вроде запомнила… — спокойно ответила Ада, стряхивая уже рукой последние песчинки с плиты: надписи были буквально выцарапаны, а не нарисованы. — Четыре строки. Первую, могу повторить дословно: «Огонь есть начало материального мира». Всё нас окружающее из него появилось в процессе яркой вспышки. Таким образом автор давал свой ответ о первоначале. Далее… наизусть не помню, но второе явно следовало из первого. Там говорится о мировом пожаре, который поглотит вселенную вновь. Всё появилось из огня, всё в нём и сгорит. Цикличность материального мира, который должен умереть, чтобы возродиться и повторить очередной виток мироздания. А дальше… что-то про реку… И вроде бы…
— Третья строка гласит, что всё есть поток, — говорить продолжил уже Проводник, заметив запинку мага огня. — Понять это легче всего на примере реки или довольно известной пословицы. В одну и ту же реку не войдёшь дважды. Так и с нашим миром. Он всегда меняется. Как река впадает в мировые воды, после чего дождём спускается с небес, с гор, становясь опять рекой, казалось бы, похожей, но уже с совсем другой водой. И никогда, и никто не войдёт в одну и ту же воду дважды, как бы ни хотелось сделать прыжок во времени…
— А четвёртое… я что-то подзабыла…
— Четвёртая строка также является продолжением одной концепции мироздания. Четвёртая доктрина является тождеством противоположностей, энантиодромия. Если говорить на простом языке, то ты уже видела это в пляске Ароса и Миоса. Два шара бегают друг за другом, свет становится на место тьмы и наоборот в безумном танце. Переход в собственную противоположность. Это же объясняет колоссальную разность смертных в рамках одного вида, одной культуры, одних правил и одних барьеров. Ведь даже в светлых мирах смиренного Ароса находятся те, кто почему-то вдруг начинает ставить личное превыше смирения. Как и в мирах Миоса тёмный князь вдруг отдаёт всего себя служению, вопреки амбициям. А в племени воителей рождается тот, кто идёт против всего своего окружения и не хочет связывать свою жизнь с бесконечной войной. На это смотрит и старый воин, который откладывает меч, потому что устал и хочет провести остаток жизни с семьёй. Все мы стремимся к нашей противоположности. Вопрос лишь во времени и силе стремления. Потому что одно и то же всегда различно и даже противоположно одновременно. Как вода в море… для рыб она является жизнью, для человека смертью. Но она всегда остаётся водой. Понимаешь зачем это здесь написали?
— Смертные всегда стремились к упорядочиванию и систематизации. В поиске объяснения рождаются многие теории, чтобы объяснить устои мироздания. Ведь даже Творцы… это же не какие-то бородатые дядьки на небе… Это всё та же четвёртая строчка. А первая строчка является подводкой к существованию единого цела, как первоначало и центр борьбы Творцов, которые всегда в паре и в любом вопросе их всегда поровну. Все вместе они первоначало, их приход и уход говорят о цикличности или мировом пожаре во второй строке, третья строка вбирает себя концепцию линейности времени, а последняя спор отдельных Творцов внутри смертных.