И вот они в антарктическом океане, «необъятном и пустынном, в легкой лодочке, и весь запас их пищи состоит из трех черепах».
Они устроили род паруса из своих рубах: вид холста очень неприятно действовал на их пленника, который никак не мог решиться до него дотронуться и, казалось, имел отвращение от белого; между тем они продолжали свое плавание и вошли в страну чудес и удивительных явлений.
«Высокая стена легкого серого тумана беспрестанно появлялась на юге; по ней порой проходили светлые блестящие полосы, которые перебегали с востока на запад и потом опять собирались в одно место».
Но что еще более поразило их, так это то, что температура моря все повышалась и скоро стала невыносима; молочный цвет его стал еще явственнее.
Гордон и Петерс узнали, наконец, от своего пленника, что страшный остров, с которого они бежали, назывался Тсалаль; у бедняги делались судороги всякий раз, как к нему подносили что-нибудь белое.
Скоро море сильно заволновалось, а серая стена тумана на юге стала странно сверкать.
«Белая, очень тонкая пыль, похожая на золу, падала в лодку до тех пор, пока этот пар или туман не перестал сверкать и море не успокоилось».
Так было в продолжение нескольких дней; забвение и внезапная беспечность овладевали несчастными; руки не выносили жара горячей морской воды.
Теперь я приведу конец этого странного рассказа: «9-го марта. — Вещество, похожее на золу, как бы дождем падало на нас в огромном количестве. Туманная стена на юге высоко поднялась над горизонтом и начала принимать определенные формы. Я могу сравнить ее разве только с безграничным водопадом, безмолвно катящимся в море с огромного вала в небесах. И действительно, не слышно было ни малейшего шума.
21-го марта. — Нас окружала зловещая тьма: но, несмотря на это, мутная вода океана блестела и освещала даже края нашей лодки. Белая, похожая на золу, пыль просто осыпала нас и наполняла лодку, но быстро таяла в воде. Очевидно было, что мы приближаемся к страшной туманной стене; от времени до времени появлялись на ней огромные, сияющие расселины, но они скоро исчезали, и сквозь эти расселины, за которыми виднелись неясные образы, дул сильный ветер, без всякого шума, и волновал пылающий океан.
22-го марта. — Мрак еще более увеличивался и умерялся теперь только блеском вод, который освещал и огромную белую занавесь перед нами. Стаи каких-то огромных птиц, синевато-белого цвета, вылетали из-за этой страшной занавеси… Вдруг нас бросило в самую середину страшного водопада, в котором разверзлась бездна, как бы для того, чтоб мы в нее упали. Но в одно мгновенье перед нами появилась человеческая фигура огромных размеров, завернутая в покрывало. Цвет кожи этого человека был белый, как снег»…
Так оканчивается этот рассказ. Надо, однако ж, полагать, что Гордон Пим благополучно спасся от всех этих ужасов, потому что сам он описывает это; но он умер, не окончив своих записок.
Поэ, по-видимому, очень жалеет об этом, но не берет на себя труд окончить рассказ.
Вот краткий обзор главных сочинений американского романиста; не был ли я прав, называя их странными и сверхъестественными? Не создал ли он действительно новый род в литературе, происходящий, если можно так выразиться, от чрезмерной чувствительности его мозга.
Оставив в стороне непонятное, надо удивляться, в сочинениях Поэ, новости положений, выбору малоизвестных фактов, его уменью наблюдать болезненные ощущения в человеке, выбору сюжетов в его сочинениях, его героям, всегда отличающимся болезненным нервным темпераментом. И, между тем, не смотря на все невозможное, его описания иногда до того правдоподобны, что читатель невольно верит им.
Позвольте мне теперь обратить ваше внимание на материалистическую сторону его историй; в них никогда не заметно вмешательства провидения. Поэ, по-видимому, не признает его, и старается все объяснить физическими, законами, которые при нужде, сам выдумывает. Но если он материалист, то это скорее вследствие влияния чисто практического и промышленного направления общества, в Соединенных Штатах, чем вследствие особенностей его темперамента; он писал, думал и мечтал, как американец, человек положительный.
По этим необыкновенным историям можно судить, в каком возбужденном состоянии постоянно находился Эдгар Поэ; к несчастию, его натура не вынесла этого, и он заболел страшной алкоголической болезнью, которую так хорошо назвал и от которой он умер.