– Понял, – сказал Джаггинс. – Теперь я понял, почему есть такой закон. Как я предполагаю, подобные действия необходимы при современном состоянии финансов.
– О, абсолютно необходимы, – сказал Доулинг.
– Я стараюсь говорить откровенно, – сказал Джаггинс. – Некоторые из моих коллег центавриан чрезмерно старомодны. Думаю, они принесут больше вреда, чем пользы.
– Разумеется, – сказал Доулинг. – Как вы считаете, сможем ли мы встретиться с Мак-Уиртлом? Конечно, в неофициальной обстановке?
Доулинг набрал номер на наручном телефоне.
– Элен? Это Болдуин… Да, тот самый старый политикан. Не занята в следующие выходные? Нет-нет. Просто вечеринка… в Нью-Йорке. У меня есть для тебя бозо, можешь повертеть перед ним своим алебастровым торсом… Да, очень большая шишка… все должно быть шито-крыто, поняла? Нет-нет, только не я! Я же тебе говорил, что очень доволен своей женщиной. Дело в том, что я ее люблю. А тебе я предлагаю дело. Хорошо. Увидимся в субботу.
Центаврианин Мак-Уиртл оказался уменьшенной и более пожилой копией Джаггинса. Хотя в его поведении еще во многом сохранялась та прерывистость движений, что характерна для чистокровного бозо, было очевидно, что он напряжен.
– Садитесь, – гаркнул он.
Доулинг сел.
Мак-Уиртл подался вперед.
– Я понял так, что вы – и тот китаец Си – хотите, чтобы я приобрел часть обычных акций «Компании по переустройству Атлантик-Сити» по ценам ниже тех, по которым они будут предложены всем желающим.
К этому моменту Мак-Уиртл достаточно успокоился и стал расспрашивать о деталях. Доулинг пояснил.
Мак-Уиртл сосредоточенно уставился на свои ногти, потом еле слышно произнес:
– Я мог бы применить силу, но тогда она стала бы меня ненавидеть… – Тут он осознал, что Доулинг его слышит и заорал: – Убирайтесь! Я не желаю, чтобы за мной шпионили…
Доулинг, встревоженный, но не павший духом, встал, собираясь уйти.
– Сядьте на место, дуралей! Я не говорил этого всерьез. Должен признаться, что мне потребуются деньги. Вы говорили, что…
Доулинг шел от отеля, в котором он встречался с Мак-Уиртлом, в сторону вокзала. Был уже пятый час утра, то единственное время, когда улицы Нью-Йорка почти пустынны. Мак-Уиртл проявил способность торговаться, непостижимую по сравнению с финансовой наивностью, которой следовало ожидать от настоящего бозо.
На 35-й Западной улице он приблизился к группе людей. Подойдя ближе, он узнал форму национальной полиции. Один из полисменов заметил его, выхватил пистолет и выстрелил. Доулинг нырнул за каменные ступени ближайшего подъезда.
– Вы что там, рехнулись к чертям собачьим? – заорал он из укрытия.
Из темноты донеслось какое-то бормотание. Затем низкий голос громко объявил:
– В первое же открытое окно полетит пуля. Эй, вы, все по постелям!
Следом появился и обладатель голоса, волоча на себе огромное бесчувственное тело.
Полисмен направил луч фонаря в лицо Доулингу и воскликнул:
– Провалиться мне, если это не мистер Доулинг, посредник Филадельфии! Выходите, мистер Доулинг. Мне очень жаль, что один из моих парней перенервничал и выстрелил в вас. Видите ли… нескольким бозо стало плохо, и мы им помогаем. Конечно, мы не хотим, чтобы кто-нибудь увидел их в таком состоянии.
– Если бы он в меня попал, вам пришлось бы сожалеть намного больше, – прорычал Доулинг.
Он дошел вместе с полисменом до перекрестка. Верно, трое бозо были очень больны. От них так разило спиртным, что не оставалось никаких сомнений о причинах этой болезни.
– Вот это и есть супермены, никогда не позволяющие себе повеселиться, – пробормотал один из полисменов. – Ну и дела.
Даже гранит разрушается, но на это требуется время. Доулинг, помогая Артуру Си сплетать паутину, заметил, что молодость незаметно кончилась. Его еще упоминали как «растущего молодого человека», но уже не выделяли слово «молодой». Дочь училась уже в старшем классе, и теперь ему не так нравилось наблюдать, как она превращается в красавицу. Ему приходилось стараться, чтобы она не попалась на глаза тем бозо, с которым он держал постоянный контакт.
– Если мы подключим еще парочку бозо в операцию с космопортом, – пожаловался Си, – то «Китайско-американская» может спокойно продать свою долю в Америке и вернуться в Китай.
Доулинг усмехнулся.
– Мы ведь ведем их туда, куда нам надо, разве не так?