Внезапная боль сковала сердце Джессики так, что стало трудно вздохнуть. Приступ был порожден чувством отверженности и одиночества. Джессика боялась этих эмоций.
Она вдруг словно наяву увидела себя маленькой девочкой, в голубом платьице, черных туфельках и белых носочках — белокурый кудрявый ангелочек, да и только. Малышка сидела на полу посреди детской и заливалась слезами, обнимая деревянную лошадку, потому что ее мамочка улетела на небеса и больше никогда не вернется.
Погруженная в трагические воспоминания, Джессика сидела за столом, и ее невидящий взгляд был устремлен в тарелку с розовым ободком. Она давно вышла из четырехлетнего возраста, но рана до сих пор кровоточит. Чувства покинутого ребенка по сей день тлеют в глубине ее души. Отвергнув ее единожды, Фелипе способен повторить это снова, с горечью подумала она.
— Прости, — сдавленно произнесла она, качая головой. Светлые локоны рассыпались по ее плечам. — Я не смогу… не смогу пройти через это второй раз… — Джессика порывисто поднялась. Взявшись за спинку стула, чтобы придвинуть его к столу, она вдруг с ужасом увидела на сиденье кровавое пятно. Ее голова вмиг опустела, наполнившись тревожно звенящей тишиной. Затем на Джессику нахлынула черная волна паники.
— Фелипе… Помоги…
Он очень быстро доставил ее в больницу, но было уже поздно. Неизвестно по какой причине, но произошел выкидыш.
Джессику день продержали в больнице, а потом отпустили домой, посоветовав через две недели посетить лечащего врача в Остине. Еще ей сказали, что никаких особенных ограничений соблюдать не нужно.
Фелипе отвез Джессику в аэропорт, откуда они вместе вылетели в Остин, а затем направились на конезавод.
Всю дорогу Джессика молчала, размышляя, как ей жить дальше.
На подступах к дому Бейнов Фелипе нежно сжал ее колено.
— Мне очень жаль, дорогая.
Она отвернулась к окну, за которым одни зеленые холмы сменялись другими. Конезавод был уже близко, минутах в десяти езды. Джессика сплела пальцы, чувствуя себя хрупкой как китайский фарфор.
— А как же твои дела в Хьюстоне?
— Я перенес встречи на другое время.
— Мне очень неловко, что из-за меня тебе пришлось менять график.
— Это не имеет никакого значения.
Джессика вяло кивнула. Ее мозг работал вполсилы. Она все еще не могла свыкнуться с мыслью, что ребенка не будет, что все так быстро закончилось.
— Я хочу забрать тебя в Боливию, — сказал Фелипе. — Перемена обстановки благотворна в подобных случаях.
— Нет. — Джессика почувствовала, как в ее душе разрастается ком гнева. Он давил на сердце и мешал дышать, думать. Как можно одновременно любить и ненавидеть человека?
Фелипе приехал в Техас по одной-единственной причине — потому что Джессика ждала ребенка. Но сейчас беременность прервалась, а вместе с ней исчезла и причина, заставившая его сделать ей предложение.
— Джессика…
— Нет.
— Да пойми же, ты не сможешь убежать от нас!
Почему он продолжает настаивать? Почему просто не бросит все и не уберется восвояси? Ребенка нет. Зачем нужен этот фарс?
— Никаких «нас» никогда не было.
— Неправда, «мы» существовали с первой минуты, когда увидели друг друга. И уверяю, я не собираюсь терять тебя.
— Слишком поздно. Столько всего случилось…
— Чушь! Убежден, все можно начать сначала. Но, если не получится во второй раз, всегда остается третья попытка. Именно это я недавно пытался втолковать Серене.
Такси остановилось напротив дома Бейнов. Джессика сразу открыла дверцу и вышла. Фелипе последовал за ней и догнал, когда, взбежав по ступенькам крыльца, она уже была у самой двери.
Он рывком повернул Джессику к себе.
— Дорогая, прости меня за все, что было. Наверное, я вел себя неправильно, но сейчас многое видится мне по-другому. Мы должны сражаться за нашу любовь.
— Я больше не могу сражаться, — ответила Джессика, отодвигаясь от него. У нее все болело. Голова, желудок, мышцы. Она чувствовала себя отвратительно. — Я слишком устала, чтобы продолжать битву. Мне просто хочется побыть одной. Пожалуйста, уезжай. Возвращайся домой. — Пройдя через холл мимо испуганной Лины, Джессика направилась прямо к себе в комнату. Переступив порог, она закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Ее всю трясло.
Со двора донесся звук отъезжающего автомобиля, однако Джессика не обратила на это внимания. Она испытывала стеснение и жар в груди, глаза ее пощипывало от слез.