– Ты напрасно накачался «Черным принцем», это очень опасный препарат.
– Чем опасный?
– Тем, что это мощнейший психостимулятор. Особенно, если учесть, как именно действует, особенно при первом употреблении, пыльца черного ириса. Эффект проявляется сначала в виде чувства эйфории, повышенной эмпатии к знакомым и даже к незнакомцам, активной деятельности и снижении критического мышления. У принявшего появляется неконтролируемый поток мыслей и действий, наблюдается высокая внушаемость.
– Значит поэтому меня так зациклило на идее наказания?
– Похоже… А при продолжении вдыхания пыльцы наступает следующий этап: меняется восприятие мира, возникает дезориентация, спутанность сознания, появляются слуховые и иные галлюцинации.
– Да, … знаешь, я, по-моему, вообще не ее видел… мне казалось, передо мной какой-то враг, которого надо уничтожить… я лупил собственный кошмар…
Списывая нахлынувшую ярость на действие наркотика, Хорн никак не рассчитывал, что у этой истории будет продолжение. Это прилипала удачно нейтрализована в лазарете, Ифрин ее слегка подлатал, максимум, что ему грозит, это приплатить ей, чтоб сильно не распространялась о том, что было… да и кто ей поверит? Чего стоит ее слово против свидетельства пятерых из боевой сексты? Зато сегодняшний праздник он наконец-то проведет с Тианой. Но все пошло не так.
Из-за этого происшествия их даже вызвали к ректору, который прознал о случившемся и вместо поздравлений с Днем смены года долго вопил что-то о недопустимости и вседозволенности. И хотя Хорн готов был признать в произошедшем исключительно свою вину и с пеной у рта отстаивал право остальных не подвергаться наказанию, потому что они только выполняли его приказы… а Ифрин так и вообще в тот момент отсутствовал, ничего не помогло. Всю их сексту прямо в праздник выдворили из Академии, как нашкодивших щенков, переведя доучиваться в полную дыру – периферийное училище сухопутных войск. А потом постарались еще и раскидать их служить подальше друг от друга. Хорну уже под собственным именем пришлось еще два обязательных года тянуть лямку в гарнизоне на границе со степняками, где единственным развлечением было выслеживание и отстрел местных зверушек, напоминавших сусликов.
Потому что больше там не было ничего. Вокруг круглый год сплошная трава, почти полное отсутствие деревьев, потому что не считать же за лес низенькие и кривые полукустарники, кое-как насаженные вдоль водоемов и дорог. Даже снега зимой там почти не бывало, так, иногда везло увидеть не успевшие растаять грязно-белые кучки, которые практически на глазах превращались в грязные лужи. Гарнизонные офицеры, особенно те, кто застрял здесь надолго и не мог рассчитывать на перевод в более перспективное место, скучно играли в нарды по вечерам, регулярно напивались до фиолетовых чертей и мечтали о пенсии. А он считал декады и дни до окончания двухлетнего срока, помня, что его ждет не просто свобода, его ждет любимая, его истинная пара. И после окончания ею Академии она станет его женой.
И этот день, наконец, настал. Родители сбились с ног, подготавливая все к проведению ритуала и последующих свадебных торжеств, сам Джевехард уже неделю места себе не находил, представляя тот момент, когда она, наконец, окажется в его руках, теплая, покорная, принадлежащая только ему. И утром в день свадьбы он мысленно поторапливал время, пока торопливо глотал утренний настой анчана, пока его брили, пока помогали надеть парадную одежду, пока он ехал в храм Темных богов. Успокоился, только когда они с невестой стояли перед Чашей Единства и служащий в белоснежном облачении после стандартных наставлений перешел к проведению обязательной части ритуала кровного единения пары.
– Согласен ли ты, Джевехард Блаубарт, взять в жены… дать свое имя… любить и оберегать… навсегда?
– Да.
И вот уже он ритуальным ножом надрезает ладонь, сцеживая в Чашу Единства требуемое количество крови.
– Согласна ли ты, Аратани Антэни-ро, взять в мужья… любить и уважать… подарить потомство… навсегда?
– Нет!
И фата отлетает прочь, вместе с ритуальным ножом, а он с ужасом всматривается в лицо невесты:
– Ты?!..