Центральные банки все чаще оказывались между противоречивыми внутренними и внешними нарративами. Внешне они демонстрировали спокойствие, которое подчеркивалось часто цитируемыми высказываниями председателя Бернанке, заверявшего мир в надежности американского рынка жилья и его банков и специализированных учреждений, подверженных значительным рискам. Внутри же они начали играть в догонялки с опасными обстоятельствами, которые постепенно становились все более очевидными в течение следующего года и вылились в каскадные провалы, которые мало кто из политиков и участников рынка когда-либо забудет.
Второй сильный толчок произошел в марте 2008 года. Bear Stearns, некогда один из самых известных и авторитетных американских инвестиционных банков, оказался на грани полного краха. И снова в основе проблемы лежали сложная финансовая инженерия и чрезвычайно заемный капитал, а также неадекватное понимание, небрежный надзор и небрежный учет в условиях чрезвычайного риска, который все это влекло за собой. И снова потребовались резкие действия центрального банка - на этот раз Федеральной резервной системы под руководством председателя Бернанке - чтобы восстановить спокойствие, пока ситуация не вышла из-под контроля.
В отличие от экстренных мер ЕЦБ, принятых семью месяцами ранее и включавших в себя вливания ликвидности, вмешательство ФРС предусматривало более широкое использование государственного баланса. Важно отметить, что она предоставила финансовую поддержку (с защитой от потерь) для свадьбы между обанкротившимся Bear Stearns и надежным JPMorgan Chase.
Центральные банки надеялись, что эти два очень внезапных и тревожных потрясения, а также исключительный характер ответных мер политики побудят банки к планомерному снижению риска. Вместо этого банки, похоже, стали подвержены тому, что экономисты называют "моральным риском", то есть склонности брать на себя больший риск из-за предполагаемой поддержки со стороны эффективного и решительного механизма страхования.
Пожалуй, нет лучшего примера этого явления, чем то, что Чак Принс, тогдашний генеральный директор Citigroup, одного из крупнейших банков мира, за которым пристально следят, рассказал в интервью на первой полосе газеты Financial Times. Комментируя перспективы возникновения проблем в будущем, он сказал: "Когда музыка остановится, с точки зрения ликвидности все будет сложно. Но пока музыка играет, нужно вставать и танцевать. Мы все еще танцуем". 1 И когда музыка действительно закончилась, Чак Принс потерял работу, а Citi едва не обанкротился.
-
По сути, в ход пошли старые добрые человеческие слепые пятна, неадекватное мышление, когнитивная узость, высокомерие и институциональная негибкость. Их потенциально катастрофическое воздействие было усилено чрезмерным риском, связанным с неправильным распределением финансовых стимулов, классическими проблемами принципала и агента и чрезмерным краткосрочным подходом. В результате на местах происходили кумулятивные ухудшения, которые уже намного опережали способность всей системы адекватно осознать проблему и наверстать упущенное. Таким образом, последствия стали пугающе очевидными для всех.
К лету 2008 года речь уже не шла о предотвращении кризиса; мир перешел в режим полного управления кризисом, причем в таких масштабах, которые мало кто считал возможными в нашей современной глобальной экономике.
Такого потенциального экономического бедствия не было со времен Великой депрессии. Он противоречил глубоко укоренившимся представлениям об эффективности и саморегулируемой природе современного капитализма. Он предъявлял огромные требования к антикризисным управляющим, которые все еще не до конца осознавали масштабность проблем. И это касалось некоторых руководителей частного сектора, которые были либо слишком слепы, либо слишком горды, чтобы осознать масштабы безответственного бизнеса, который происходил у них под носом во время их пребывания на руководящих постах.
-
В результате множественных банковских сбоев и впечатляющих банкротств, включая беспорядочный крах инвестиционного банка Lehman Brothers в сентябре 2008 года, быстро стало очевидным, что финансы поставили мир на грань многолетней великой депрессии. В процессе этого популярное представление о центральных банках превратилось из помощника устойчивого процветания в нечаянного соучастника, позволяющего безответственным финансистам играть в азартные игры с судьбой нынешнего и будущих поколений.