Внезапное народное возмущение, включая обвинения в том, что финансовые власти оказались на стороне массового "захвата регулятора", 2 сопровождалось паникой среди центральных банкиров, которые не только не имели достаточных инструментов первого реагирования на чрезвычайную ситуацию , но и обладали лишь частичной информацией о важнейших экономических и финансовых связях.
Отметив, что стенограммы заседаний ФРС за 2008 год (документ объемом 1 865 страниц, обнародованный в 2014 году) представляют собой "одно из самых подробных изображений страха и растерянности, царивших осенью 2008 года", Робин Хардинг написал: "Когда рухнул Lehman Brothers, Федеральная резервная система США с трудом осознавала опасность, стоявшую перед мировой экономикой". 3
Борьба за понимание всех масштабов бедствия сочеталась с необходимостью мысленно перевернуть ряд вопросов - перевернуть, бросив вызов многим устоявшимся и укоренившимся представлениям.
Стенограммы заседаний 2009 года, опубликованные в марте 2015 года, показывают, что чиновники Федеральной резервной системы сильно обеспокоены и настроены весьма пессимистично, пытаясь справиться с экономикой, "закручивающейся в спираль экономического кризиса в японском стиле". 4 Председатель Йеллен, которая в то время входила в состав FOMC в качестве президента ФРС Сан-Франциско, отметила, что быстрый, V-образный подъем маловероятен и что "даже постепенное U-образное восстановление маловероятно". Она добавила, что, применяя агрессивные политические меры, "мы отчаянно пытаемся завести велосипед в гору, а не нажать на педаль газа на мощном спортивном автомобиле".
В начале кризиса многие чиновники ФРС были пойманы на том, что смотрят не на тот набор рисков. Как показывают стенограммы, они были гораздо больше обеспокоены угрозой инфляции, чем возможностью финансовой "внезапной остановки", которая поставит мир на грань чего-то действительно зловещего.
Комментируя это, Мэтью О'Брайен из The Washington Post в блоге брюссельского аналитического центра Bruegel провел простой, но наглядный подсчет слов. Он обнаружил, что в преддверии краха Lehman упоминания "инфляции" в стенограммах значительно превышали упоминания "системных рисков/кризисов": 468 против 35 на заседании FOMC в июне 2008 года и 322 против 19 на августовском заседании. Еще более примечательно следующее: "На заседании 16 сентября 2008 года [то есть на следующий день после краха Lehman] было 129 упоминаний инфляции... и только 4 упоминания системных рисков/кризисов". 5.
Это, в свою очередь, было связано с огромной исторической недооценкой того, до какой степени некогда любимая и сложная финансовая сеть может превратиться из создателя эффективности и снижателя рисков в сложного распространителя и усилителя финансового и экономического хаоса.
Поэтому центральные банкиры, действуя как на национальном, так и на глобальном уровне, пытались отключить все автоматические выключатели, которые только могли придумать. Однако по мере того, как сбои перетекали из одного места в другое, они с трудом находили достаточное количество выключателей, чтобы их отключить, и уже не могли найти главный выключатель.
К осени 2008 года Бену Бернанке, председателю Федеральной резервной системы, самого могущественного центрального банка мира, не оставалось ничего другого, как обратиться в Конгресс и предупредить о масштабном экономическом бедствии, обрушившемся на Америку и весь мир. В сопровождении министра финансов Хэнка Полсона они, по сути, умоляли законодателей одобрить в рекордно короткие сроки немыслимые ранее объемы финансирования для стабилизации финансовой системы, которая потеряла все свои опоры и теперь распространяла ущерб далеко и широко. Есть даже истории о том, как министр Полсон встал на одно колено, чтобы убедить лидера Конгресса Нэнси Пелоси поддержать его противоречивый и дорогостоящий план спасения. 6
Потрясенные и напуганные граждане мира начали задаваться вопросом, как центральные банки допустили, чтобы ситуация вышла из-под контроля, стала такой отчаянной и опасной. Многие рутинные виды экономической и финансовой деятельности теперь подвергались внезапной остановке. Люди вроде меня начали получать многочисленные звонки не только от недоумевающих законодателей и политиков по всему миру, но и от обычных людей и членов семей - в том числе с просьбами выступить в школах, библиотеках и других местах, чтобы объяснить, что происходит и почему.