На самом деле, это был период, когда рост экономики США ускорялся и (очень медленно) становился менее перекошенным в пользу более обеспеченных слоев населения; экономика находилась на впечатляющем этапе создания 200 000 с лишним рабочих мест каждый месяц (который продолжался более двенадцати месяцев подряд). Потребительское доверие росло, а ФРС находилась на самой последней стадии хорошо продуманного выхода из QE3. Однако потребовалась лишь некоторая волатильность, вызванная событиями в остальном мире, чтобы ФРС обратилась с просьбой ввести еще одну масштабную программу покупки активов.
Чтобы сделать эту ситуацию еще более абсурдной, самые прямые цели QE4 - процентные ставки по государственным облигациям, новые ипотечные кредиты и рефинансирование жилья - уже находились на очень низких исторических уровнях. 8 Банки были полны ликвидности и держали большие избыточные резервы в ФРС. Ничто не предвещало, что предстоящие промежуточные выборы приведут к тому, что Вашингтон станет менее дисфункциональным и сможет, наконец, выработать всеобъемлющую политическую реакцию, к которой ФРС сможет присоединиться. И, как бы то ни было, подавляющее большинство американских компаний и домохозяйств начали получать выгоду от стремительного падения мировых цен на нефть.
И все же многие люди считали вполне естественным выступать за QE4. В основе поведенческой обусловленности лежала неприятная реальность, с которой столкнулись многие центральные банки по всему миру.
Этот эпизод послужил напоминанием о том, как несколько предыдущих попыток выйти из экспериментальных компонентов денежно-кредитной политики закончились тем, что центральные банки втянулись еще глубже. Нельзя сказать, что центральные банки не знали о проблеме. Они знали. Действительно, в периоды рыночного спокойствия некоторые из них предупреждали рынки о возможности волатильности в будущем, включая главу Банка Англии Марка Карни, который в январе 2015 года во время Всемирного экономического форума в Давосе (Швейцария) предупредил, что "разница между ожиданиями рынка и политиков может оказать большое влияние на волатильность финансовой системы". 9.
И чем дольше они продолжали придерживаться своего экспериментального подхода к политике, тем больше меня беспокоила опасность того, что они постепенно превратятся из части решения - по сути, единственной значимой и важной части решения - в часть проблемы.
Разочаровывающие экономические результаты и возросшая озабоченность проблемой неравенства, а также бурное развитие финансовых рынков, резко оторвавшихся от более вялых реалий Главной улицы, о чем мы подробнее поговорим в следующей части, естественным образом усилили недовольство населения финансовым сектором и его регуляторами. Речь шла не только об "усталости от спасения". Речь шла (и продолжает идти) о глубоко укоренившемся гневе и значительном дефиците доверия - не только к центральным банкам, допустившим безответственное принятие рисков, но и к тем, кто затем направил в этот сектор триллионы долларов на спасение и организовал грандиозное финансовое оздоровление, выгоды от которого, опять же, были непропорционально велики для Уолл-стрит, в отличие от Мейн-стрит.
На самом деле было очень мало понимания следующего верного замечания в книге министра Тимоти Гайтнера о кризисе: "Президент знал, что он не сможет исправить экономику в целом, не исправив сначала финансовую систему. Банки - это как кровеносная система экономики, такая же жизненно важная для ее повседневного функционирования, как и электросеть. Ни одна экономика не может развиваться без работающей финансовой системы" 10.
Но как бы ни были "исправлены" банки, экономика в целом все еще оставалась вялой на национальном, региональном и глобальном уровнях. Основные области, в которых наблюдалось неблагополучие, и те, которые влияют на благосостояние нынешнего и будущих поколений, можно сгруппировать в десять областей, требующих принятия мер, о которых пойдет речь в следующей части.
ЧАСТЬ
III
. ОТ ЧЕГО К ЧЕМУ
"Так что же нам делать? Что угодно. Что-нибудь. Лишь бы не сидеть на месте. Если мы облажаемся, начнем сначала. Попробуйте что-нибудь еще. Если мы будем ждать, пока устраним все неопределенности, может быть слишком поздно".