Исследование Федеральной резервной системы США, в том числе ее богатый данными обзор потребительского кредитования, - лишь один из многих источников, подтверждающих необычный и существенный рост неравенства. В нем подробно описывается, как "в период с 2010 по 2013 год общий средний доход семьи вырос на 4 % в реальном выражении, но медианный доход упал на 5 %, что соответствует росту концентрации доходов в этот период". Более того, заметный рост доходов наиболее обеспеченных семей произошел в то время, когда "семьи, находящиеся в нижней части распределения доходов, наблюдали продолжающееся снижение средних реальных доходов". 5
Реальность растущего неравенства также проявляется в разрыве между домохозяйствами белых и меньшинств. Данные Федеральной резервной системы показывают, что медианный доход домохозяйств меньшинств снизился на 9 % в период с 2010 по 2013 год. По сравнению с почти неизменным уровнем для домохозяйств белых, не принадлежащих к испанскому населению.
В 2014 году Ракеш Кочхар и Ричард Фрай из Исследовательского центра Пью пролили свет на то, насколько это неравенство "увеличилось по расовым и этническим признакам после окончания великой рецессии". 6 Согласно их выводам, разрыв в богатстве между белыми и афроамериканскими домохозяйствами является самым большим с 1989 года, причем у первых он увеличился с восьмикратного уровня медианного богатства афроамериканцев в 2010 году до тринадцатикратного в 2013 году. Разрыв с латиноамериканцами также сократился, хотя и не столь значительно: с девятикратного до десятикратного, что является самым высоким показателем с 2001 года.
Существуют светские, структурные и циклические факторы, которые усиливают неравенство в доходах, богатстве и возможностях.
Структурные факторы варьируются от изменения характера технологического прогресса, который благоприятствует людям с более высокой квалификацией, до роста инвестиционных характеристик "победитель-всех" и политической системы, благоприятствующей богатым (более того, некоторые говорят, что она была захвачена ими). В то же время традиционная политика циклического перераспределения отсутствует. В условиях, когда активное формирование бюджетной политики сильно ограничено политической поляризацией, меньше внимания уделяется трансфертным выплатам и другой поддержке бедных. (В качестве примера можно привести тот факт, что Конгресс США не принимал новый годовой бюджет в течение пяти лет, хотя это один из самых основных компонентов обязанностей законодательной власти по управлению экономикой). В Европе реальная и мнимая необходимость жесткой экономии бюджетных средств особенно сильно ударила по расходам на социальные сектора, что еще больше подорвало законную перераспределительную функцию правительства.
Эти ограничения на циклическую реакцию на светские силы неравенства были усилены - хотя и непреднамеренно - нетрадиционной политикой, проводимой центральными банками. Как отмечалось ранее, расширение их балансов, как правило, поддерживает богатых, поскольку последние владеют непропорционально большой долей финансовых активов, на которые направлены действия центральных банков.
Учитывая все это, неудивительно, что в настоящее время интерес к этому вопросу довольно высок. Вспомните, как в 2014 году большой экономический труд (почти семьсот страниц, включая анализ исследований и исторические сведения) французского экономиста Томаса Пикетти о неравенстве возглавил списки бестселлеров, вызвав множество дискуссий, панелей и интервью. 7 На ежегодной встрече МВФ и Всемирного банка в Вашингтоне в 2014 году неравенство было самой распространенной темой на семинарах, организованных официальным сектором, промышленными группами и аналитическими центрами.
Растет также понимание того, что последствия неравенства, возможно, выходят за рамки вопросов справедливости и угроз, которые оно несет социальному, геополитическому и политическому благополучию: Неравенство также создает неблагоприятные экономические петли обратной связи, которые значительно затрудняют выход развитых стран из общего экономического кризиса.